Четыре лучшие истории о любви. Сборник
Шрифт:
За пару остановок до универа в автобус втиснулась Янка – легка на помине. Увидела знакомые лица и протолкалась к ним.
– Ну, что? Предвкушаешь нежные объятия? – поинтересовалась громко, так, что даже Полина в наушниках услышала, и вопросительно глянула на Оксану.
– Даже не думала, – соврала та.
– Да ну? – Ольховская вскинула выщипанные бровки. – Григорьева камеру принесет. А то вы с Толиком ведете себя как пионеры в СССР.
– Ничего мы не как пионеры!
Янка захохотала, так, что на нее даже сторонние пассажиры зашикали.
– Люди!
– Пошли уже к выходу, – покраснев, потянула ее Оксана.
Полина, не задавая прямых вопросов, наблюдала со стороны и с интересом прислушивалась больше к своим сокурсницам, чем к аудированию. Дождавшись, пока Ольховская, выйдя из автобуса и рванет вперед, поинтересовалась, о каких таких объятиях та говорила.
– Да, – вздохнула Оксана, – ввязались вчера на свою голову в фанты, мне выпало обнять первого, кого я встречу, на площади перед универом.
– Ольховская, наверняка, водила? Затейница наша, – Полина хмыкнула и развела руками.
Все правильно, детский сад, а не третий курс.
На площади, как всегда в это время, почти никого не было. Пара девочек, смутно знакомых на вид, о чем-то хихикали рядом с колоннами. А у лестницы шушукались Лена с Янкой. На плече Григорьевой болтался кофр с камерой, значит, Ольховская не обманула.
Полина, обычно спешащая в аудиторию, сегодня не бросала Оксану. Чувствовать рядом ее плечо оказалось приятно, вроде бы и ничего особенного, но радует, что на твоей стороне баррикады ты уже не одна.
Лена растянула улыбку:
– Что, Антипина, готова к подвигам? Или надеешься скрыться в аудитории? Или что именно Майоров распахнет тебе свои объятия? Только это не засчитается, – и погрозила пальцем.
– Я в курсе, – выдавила Оксана.
– Или ты решила спонсировать наш следующий сейшн? – не унималась Григорьева, попутно расчехляя фотоаппарат. – Смотри, я даже зафиксирую для истории, как ты прильнешь к «прекрасному незнакомцу».
– По-моему, для фиксации достаточно и телефона. Особенно в плане Инстраграма, пара секунд, и все в сети, – Оксана держалась, чтобы не выдать напряжения.
И не понимала Ленкиной злости. Та словно срывалась, вовсю пользуясь этой ситуацией. Не развлекалась, как Ольховская, а именно старалась укусить побольнее. Обиделась на что-то? Так, вроде повода нет и не было.
– А вот и Толик! – Григорьева вдруг замахала руками и запрыгала, как коза, привлекая к себе внимание, и своих, и чужих. – Майоров, не спеши, а то опоздаешь. Сегодня ваши душевные порывы зафиксирует моя камера!
Оксана оглянулась на парня.
Толик шел вперед, как солдат. Четкий шаг. Неопределенное выражение на лице. Хотя, нет, пожалуй, немного злость. Хотелось прочитать его мысли, чтобы, наконец, понять, чего именно он решил, ведь кроме вчерашних сообщений, больше не было
– Итак, внимание, исторический момент! – вещала Григорьева. – Сейчас на ваших глазах эти двое, для всех две недели как официально считающиеся парой, решатся ни на что иное, как легкую измену друг другу!
Оксана перевела взгляд на Ленку, так и хотелось, чтобы на нее сейчас обрушилась крыша универа, или кирпич прилетел. Но Григорьева несла свои глупости, как заведенная, не задумываясь, безо всяких последствий.
А вот момент, когда Толик перехватил под мемориальной доской девчонку со второго курса – Габриэль, кажется – Оксана пропустила. Увидела лишь, как он едва ли не рывком притянул ту к себе и поцеловал в губы. Девушка сначала, видимо, растерялась от неожиданности, слегка отпрянула. А потом вдруг закинула на плечи парня руки и, зарывшись пальцами в его волосы, повторила поцелуй. И лишь после этого, задорно глянув по сторонам, побежала по лестнице.
Симпатичная мулаточка, дочка какого-то принца то ли Нигерии, то ли другой африканской страны. Про нее знали, наверное, все в универе, и благодаря происхождению, и сопутствующим этому легендам, и горячему темпераменту, и тому, что ни одно мероприятие уже два года не обходилось без ее участия.
Рядом засвистели какие-то парни, захлопали девчонки. Откуда они все здесь взялись? А Григорьева словно окаменела, не успев ничего сфотографировать.
– Вау! – громко проговорила Ольховская. – Зачет, Майоров! Ты теперь Генераловым стал.
Толик, все с таким же непроницаемым выражением на лице, прошел мимо всех к лестнице. Казалось, он даже не заметил Оксаны, озадачено глядящей на него. Что теперь-то не так? Она чувствовала вину, и не понимала, за что.
– Антипина, – пробормотала растеряно Лена, – теперь твой ход.
Какой ход? Оксана просто перестала понимать, что происходит. Небо обрушилось не на Григорьеву, а на нее – всеми своими тучами, окутало зябкой дымкой и заморочило туманами. Хотелось увидеть хотя бы один лучик солнца, запоздалый, осенний, не несущий тепла, но способный указать верную дорогу. Народу на площади ощутимо прибыло. Только все они чудились одинаковыми, безликими. Оксана будто оказалась в ночном кошмаре. Хотелось проснуться, наконец! И пусть не будет этих фантов, этого поцелуя Толика с экзотической красоткой, этой заунывной осени, раздирающей на части сердце.
– Ребята! Внимание-внимание! Объявляется флешмоб!
Кто это говорит? Громко. Задорно. Даже хулиганисто. На Ольховскую не похоже. Да, и стоит она, по-прежнему рядом с Григорьевой и молчит. Конечно, чего уж теперь словами разбрасываться?
Но приглашения принять участие во флешмобе продолжались. Рядом летала какая-то яркая девушка и пыталась завести полусонную публику. Оксана едва сообразила, что это Полина, раскинувшая руки крыльями и открыто улыбающаяся всем мимо проходящим студентам.