Четыре лучшие истории о любви. Сборник
Шрифт:
– А вернется когда?
– Видимо, никогда, – девушка не стала ничего выдумывать, голова не работала, да и смысла особого притворяться больше не было, пари парень выиграл, получит свои сто тысяч и приедет забирать жену Женю из роддома на своей машине. Нормально.
Парень охнул, словно ему дали под дых. Постоял, облокотившись на косяк, кусая губы. Потом нахмурился и будто решился на что-то.
– Мы можем поговорить?
– Про девочку Катю семнадцати лет? – Ася улыбнулась, получилось, словно строчка какой-то старинной песни.
– Ага, – кивнул Сергей.
– Разве
– Изменит!
Ох ты, какой уверенный. С такими интонациями лет пятьдесят назад играли комсомольцев и строителей коммунизма, но этот мальчик оказался не в своем времени, поэтому работает санитаром в больнице. Однако Ася посторонилась, пропуская его.
Опять же зачем? Смысл? Малышев от этого не вернется, не станет ее мужем. Это Марине следовало сейчас пытаться его понять, не ей. Она ж не писатель, чтобы нанизывать на ниточку памяти чужие истории.
Чебурашка не стал далеко проходить, остался на коврике. Потоптался. Дальше Ася не приглашала. Хватит, лимит гостей исчерпан. Хочет поговорить, пусть выкладывает все прямо тут, без лишнего комфорта, может не будет повода историю затягивать.
– Генка знаете почему злится на Алексея? – Сергей заглянул девушке в глаза, как в воду нырнул.
Сказать прямо сейчас, что Асе наплевать? Перечеркнуть эти несколько дней, пока они не переросли в недели, годы, пока не слишком жаль и можно легко забыть? Но промолчала.
– Катя – это одноклассница Генкиного сына. Они встречались какое-то время, потом расстались. Ну, дети же. И этот балбес бросил школу в десятом, посреди года. Генка ругался. Вся больница знала. Потом та авария. Привезли на скорой ночью. Кровища. Никто толком ничего не понял. Вроде бы Катю привезли на вечеринку, где Генкин сын был. Вроде бы девчонка психанула, стала ловить попутку, чтобы уехать. Остановился байкер. А Генкин сын устроил погоню. Представляете, во вдатом состоянии, без прав, на машине чьего-то там бати. Ну, и… Байкер погиб, Катю собрали. Алексей собрал. И жить уговаривал. Она считала, что теперь со шрамами никому нужна не будет. Потом, вроде бы как, поверила, вылечилась более-менее, прицепилась, как собачка, после выписки стала приходить каждый день. Алексей гнал. А Катя стала полы мыть, утки выносить. В мед поступать хочет. Генка… Он просто… Вот такой. Сына ему жалко, и тот у него всегда прав.
– А если ты знал, что он такой, чего же спорил?
Ася чувствовала просто усталость. Вот все надоело! И Чебурашка этот глупый на пороге! И сама ситуация! Проснуться бы, и понять, что все это сон. Что Ася устала от переезда, а мозг и рад был наконструировать такой чепухи.
Сергей снова опустил голову, руки сложил в позе футболиста. Кивнул. Еще бросил бы «Виноват» до кучи – но это уже другое кино.
– Я не жена Алексею. Не была никогда. Просто случайная знакомая. Его настоящая жена съехала отсюда, а он даже не знал. И адвокат Алексею не нужен, – признания вылетали, как из пулемета. – Геннадий нарывался, чтобы его поставили на место, когда поспорил, поэтому не будьте дураком, о том, что узнали – ему ни слова. И думайте в следующий раз о Жене, – Ася похлопала парня по руке.
После всего сказанного стало ощутимо легче. Даже немножко смешно смотреть на физиономию Чебурашки. Наверное, у того в голове сплошная поломка выстроенных теорий. Надо же, Малышев говорил, что Сергей детдомовский, а такой наивный, по сути. Стоял, зависнув, с открытым ртом и распахнутыми глазами. Потом извинился раз десять и ушел.
Ася закрыла за ним дверь. Выключила телефон. И легла спать.
Но проворочавшись около часа, поднялась с тяжелой головой – сказалась истерика. Надо встать, выпить таблетку и надеяться, что сон придет, а боль отступит. Впотьмах добралась до кухни, попробовала включить свет, но почему-то он не включался. Ничего, найдет лекарство и так, тем более, глаза уже почти привыкли…
За столом сидела женщина. Вполоборота к окну. Ася сразу ее узнала – Марина. И совсем не удивилась. Замок же старый, дубликаты ключей, наверное, остались. Узнала, что ее разыскивают и пришла. А что девушка не слышала ее прихода, так значит заснула все-таки на какой-то момент.
– Здравствуйте!
– Доброй… ночи! – Марина усмехнулась, Ася не видела, но слышала по голосу.
– Вы опоздали.
– Да? А я куда-то спешила?
Она была удивлена. Ася тоже. Зачем же Марина тогда здесь?
– Хотя, я, конечно, всегда спешила, – подумав, выдала бывшая хозяйка квартиры, – уехать из дома, выйти замуж, развестись, любить, получать подарки и тратить деньги. Кажется, это называется тяга к жизни и авантюрам. Говорят, что это заболевание. Не слышали?
– Нет, – призналась девушка, разговор получался странным.
– А где Малышев?
– Он ушел.
– Да, – она кивнула, на фоне окна это было хорошо видно, – был блаженным, таким и остался, не переделаешь. Он ведь ничего вам про меня не рассказал?
Ася помотала головой.
– Артурик рассказал, – она не спрашивала, утверждала. – Уж, он умеет. Во всех красках. Со всем ущемленным самолюбием.
Марина, казалось, задумалась. Потом достала сигареты, зажигалку.
– Можно?
Ася рванула было открыть форточку, но бывшая хозяйка квартиры ее опередила.
– Вы не поверите, как мне нравилось мучить Малышева. Я прямо кайфовала от этого! Он весь такой правильный и хороший мальчик, бабушкин внук, талантливый хирург… И я, из деревни Тьмутараканово, – она говорила, казалось, вместо вздоха делая только затяжки. – Знаете, как женщина, которая не любит, может мучить мужика, который прямо тонет в своей любви! Я только ради этого спуталась с его другом. Тот еще козел оказался.
У чувства вины, оказалось, был запах – вишневый, немного пряный, сладковатый. Смесь духов, сигаретного дыма и ночного воздуха. А еще дождя, уныло барабанившего по подоконнику.
Ася не могла понять, зачем эта исповедь? Чего хочет Марина? Не перед ней надо все это объяснять, а перед Алексеем. Позвонить, извиниться, отдать деньги, в конце концов!
– Малышев – чемпион по побегам. Сбежал от меня. Сейчас рванул от вас.
– Не рванул, просто ушел, – возразила девушка. – Зачем ему от меня сбегать? Я ему никто. А вы – жена.