Четыре мушкетёра (сборник)
Шрифт:
— И что он вам говорил? — спросил Арамич.
— Он говорил, что в его доме занимаются махинациями, и просил помочь ему узнать, кто именно. Очень жалел, что его жена участвует в этом.
— Планшеев! — громко сказал Арамич, но Планшеев оказался уже на диване и снова храпел, отвернувшись к стене.
— Планшеев! — сказал уже Порточенко. — Мы не милиция, мы знаем, что ты за сучок.
Но Планшеев продолжал храпеть и чмокать во сне губами. Тогда Атасов и Порточенко стащили его на пол. Но Планшеев мужественно спал. Когда же Атасов
— Всё ясно! — произнёс в наступившей тишине Арамич. — Этот гусь купил Планшеева и пытался заполучить нашего друга, чтобы выследить Жору и после этого тянуть с него деньги, грозя раскрытием его шашней с той самой дамой. Или вообще заявить на всех нас, имея в руках факты.
Атасов и Порточенко понимающе кивнули в знак согласия, а Вартанян хоть и не понял, о какой даме идёт речь, но спросить счёл неуместным.
Потом разговор вернулся к своему началу — деньгам, быстро прекратился ввиду их коллективного отсутствия, и друзья ушли, оставив Вартаняна в состоянии задумчивости.
Глава 9
Мышеловка в двадцатом веке
Мышеловка отнюдь не изобретение прошлого пека, как писал А. Дюма. И, как следовало из всех детективных романов и повестей, которые Вартанян прочитал изрядное количество, за квартирой была установлена слежка.
Вартанян раздумывал над историей, в которую он попал, и вдруг услышал, как входную дверь кто-то отпирает снаружи. Он максимально напряг слух — его комната находилась в дальнем конце квартиры — и услышал мужские голоса. Мужчин было двое, и, судя по голосам, это были те же милиционеры, которые ушли с профессором.
Вартанян, недолго думая, быстро поднял сиденье дивана, залез в ящик под ним и опустил сиденье на место. И это было сделано вовремя, потому что пришедшие в первую очередь направились в его комнату, намереваясь, очевидно, проверить, есть ли кто в квартире. Получилось так, что в квартире никого нет. Милиционеры почувствовали себя свободнее, один из них уселся на диван, другой сел на стул и начал перебирать учебники Вартаняна.
— Хорошо, что эти парни ушли. У нас будет возможность осмотреть всё в спокойной обстановке, — сказал тот, что сидел на диване.
— А малый-то, жилец который, и впрямь, похоже, в институт собрался, — откликнулся другой.
— Может, маскируется. Кто с таким лицом сейчас в институт пойдёт!
— Всё-таки не пойму, где я видел этих троих, которые к нему приходили. Я ведь специально карточки доставал, чтобы посмотреть, как они себя поведут.
— Все они одна шайка, я тебе точно говорю. Только прикрываются учебниками. Ну ладно, пошли посмотрим, где что лежит, пока наш майор не отпустил хозяина.
— А что у них здесь-то лежать может? Думаешь, барахло в доме держат? Вряд ли. Для нас главное — понять, кто в этом доме в отсутствие профессора бывает.
— Что-то никто не приходит.
— Подожди, время ещё раннее.
И они ушли бродить по квартире, чем-то звенели, что-то отодвигали. Вартанян лежал в диване и думал. Больше он ничего делать не мог, потому что было тесно.
Первое, что Вартанян понял, когда начал думать, — он в западне. Дальше шли невесёлые мысли о том, сколько ему здесь придётся пролежать голодным. Потом он вспомнил, что есть всё равно нечего и не на что, и лежать сразу стало легче.
И тут Вартанян услышал звонок в дверь. Даже лёжа в диване, он почувствовал, как те двое встали в стойку, потом смутно услышал, как один пошёл открывать, причём шёл не обычным своим шагом, а шаркающей походкой пожилого человека, явно желая произвести впечатление, что это профессор. Дверь открылась, раздались какие-то голоса, но преобладала милицейская речь, построенная целиком на вопросительных и повелительных интонациях.
Потом голоса затихли в гостиной, и вновь воцарилось молчаливое ожидание.
Снова раздался звонок в дверь, и всё повторилось. И тут Вартаняна осенило. Он вспомнил, что в квартире два телефона: один у него в комнате, другой у хозяев. Об этом ему сказал Планшеев, когда расхваливал квартиру. Он даже, помнится, назвал сумму, которую хозяйке пришлось вписать прописью в перечень своих расходов.
Телефон — это было кое-что, хотя Вартанян не знал, как он освободит его из дивана.
В коридоре снова послышались шаги и голоса, хлоп-нула входная дверь. Вартанян понял по звукам и обрывкам услышанных фраз, что кто-то ушёл. Но кто? В квартире всё снова затихло, потом раздались шаги по коридору, двое вошли в его комнату и заговорили, но шёпотом:
— Это она сама, я тебе точно говорю. Один ключ у нас, который профессор дал, другой у неё, больше ключей нет.
— Тише, отпирает.
— Во-во, зашла.
— Свет зажигает.
— Нам нужно объявиться вовремя. А то может получиться так, что начнёт переодеваться, а тут мы. Как школьники у забора женского пляжа.
— Или того хуже: в ванну залезет.
— Ну что, пошли?
— Давай.
И они двинулись из комнаты, ступая на цыпочках и стараясь идти в ногу.
— Миша, это ты? — раздался певучий женский голос, после чего последовал, как и ожидалось, возглас удивления, куда, впрочем, более спокойный, чем ожидал Вартанян, да, похоже, и те двое тоже.
«Всё понятно, — сообразил Вартанян, — они отправили тех двоих, как не представляющих в данный момент интереса, и дождались хозяйку. Теперь они, наверное, так ею увлечены, что можно и выбраться… Если не из квартиры, то из дивана».
Вартанян легко отодвинул сиденье и вылез из дивана, но оставил его открытым на всякий случай. Потом подошёл к двери и выглянул в коридор, который на сей раз показался ему совсем уж длинным. «Да, из квартиры выбраться нечего и думать», — быстро сообразил он, прислушиваясь к голосам из гостиной.