Четыре стороны света и одна женщина
Шрифт:
– Ах ты, черт! – И Арина вскочила, опрокинув чашку с кипятком на пол. Она обожгла губы и язык и теперь стояла с открытым ртом, вздыхая прохладный воздух. – Вот черт!
На что она надеется? Разве сможет она ужиться с таким человеком? И разве сможет она без него?
Он вернулся через полчаса, хмурый, сосредоточенный, деловой и закрытый, будто в скафандре. Непробиваемый.
– Так вы решили ехать? – спросила мама, которую этот странный человек, олигарх, приехавший за ее дочкой в их Тмутаракань, пугал и заставлял нервничать. –
– Нет, – покачала головой Арина.
– Да, – одновременно с ней пробормотал Максим. Их горящие взгляды пересеклись, и вспышку заметила даже мама. Огонь – хоть костер запаливай от искр.
Все примолкли, не зная, как реагировать на происходящее. Мать медленно подошла к кухонной плите, поставила чайник – скорее рефлекторно, чем действительно желая выпить чаю или тем более кого-то им угостить. Первым решился отец. Он стукнул кулаком по столу и уставился на столичного принца так, словно пытался испепелить его.
– С чего ты взял, парень, что можешь вот так тут командовать, в моем доме?
Максим набрал полную грудь воздуха и тяжело вздохнул. Он еще ни разу не имел дела с чьими-то родителями. Это было так странно – эти двое пожилых людей уверены, что могут защитить Арину от него. Они ее любят, а она любит их.
Он никогда не знал этого, не думал о таких препятствиях. Ее родители могут быть против него. И что с этим делать?
– Я не командую, – тихо произнес Максим. – Я только надеюсь…
– На что? Что моя дочь поедет с тобой, как какая-то шалава…
– Она – самое драгоценное, что у меня есть. Я не представляю свою жизнь без нее. И если она скажет, что не хочет видеть меня, это уничтожит меня.
Арина остолбенела. Она никогда, никогда не слышала таких слов и не ожидала их услышать. Особенно от него.
– Я поеду, Максим. Пап, не начинай.
– Не начинать? – разозлился отец. – Деньги, дочка, еще не все. Ты уверена, что он – это то, что тебе нужно? Что этот щеголь на красной тачке женится на тебе, станет нянчить детей? Ты посмотри на него, он же привык к другой жизни. Между вами нет ничего общего.
– Давайте пить чай! – вмешалась мать, озабоченно гремя чашками только для того, чтобы перебить монолог мужа. Максим неуверенно опустился на табурет и озадаченно посмотрел на Арину.
– Я ни в чем не уверена, – сказала Арина. В ее глазах стояли слезы. То, что так просто и так точно обозначил ее грубоватый отец, никак не клеилось к образу того Максима, которого она знала.
– В таком случае, молодой человек, позвольте спросить, каковы ваши намерения, – громко и с пафосом вопросил отец. Максим сидел молча, зажав в ладонях кружку с горячим чаем. Какие у него намерения? Забрать Арину, раздеть ее, заставить стонать от любви и экстаза, заставить ее умолять дать ей еще, больше, больше…
Он никогда, ни разу в жизни не задумывался о таких вещах. Он не предназначен для всего того, о чем думают Аринины родители. Семья, поздравления на Пасху, обмен открытками и подарками, звонки из серии «ты добрался до дома?», свадьбы, белые платья. Невеста. Дети.
У него не должно быть детей. Это было бы преступлением по отношению к ним – передавать им такие гены.
Но Арина была как глоток свежего воздуха. Он уже сделал столько всего, о чем никогда и подумать не мог. Совершенно неожиданные вещи, несвойственные ему вещи, странные и нормальные. До нелепого нормальные вещи. Он хочет быть с ней, а она хочет быть с ним. Она – его девушка. Такие у него намерения. А потом – время покажет. Он не верит в свадьбы-женитьбы, но верит в то, что без этой женщины его жизнь станет похожа на чудовищный кошмар. Становится похожа. Не отпускать ее от себя – вот какие у него намерения.
– Папа! – воскликнула Арина. – Какие намерения? Сейчас не то время, чтобы спрашивать о намерениях…
– Времена всегда одинаковы, дочка. Я не собираюсь позволять этому субчику портить тебе жизнь.
– Но я не собираюсь портить жизнь Арине, – искренне возмутился Максим. – Я намереваюсь сделать все, чтобы ваша дочь была счастлива. У меня есть для этого возможности. Можете мне не верить, но это так.
– А я и не верю, – отрезал отец. – Я видел, как она тут рыдала. И эти фотографии.
– Я прошу простить меня за эти фотографии. Это – просто искусство. Но я не должен был их делать, я не знал, как тяжело Арина это перенесет. Обычно девушки…
– Обычно все эти модели только и думают, что о деньгах! – воскликнула мать. – Наша Ариночка совсем не такая.
– Да, – вдруг улыбнулся Максим. – Она совсем другая. И она поедет со мной.
– А не слишком это самонадеянно? – возмутился отец. Он почти вскочил, чтобы выкинуть этого красавчика в сени, но Арина подняла руку.
– Я хочу тебе верить, – произнесла вдруг она с решимостью. – Возможно, я совершаю ошибку. Но я поеду.
– Ты не обязана с ним переться неизвестно куда! – закричал отец и стукнул по столу кулаком так, что чашка с чаем подпрыгнула. Мать всплеснула руками и принялась подтирать чайное пятно, выплеснувшееся на скатерть.
Арина сидела, не шевелясь, и не сводила с Максима глаз. Наконец Максим не выдержал. Он встал, подошел к Арине и протянул ей руку.
– Идем, Синеглазка.
– Мне кажется, что мы недоговорили то, о чем говорили, – уперлась Арина.
– А мне кажется, что мы решили поговорить обо всем по дороге, – холодно заметил Максим. И вдруг добавил, улыбнувшись: – Пойдем, Белоснежка, если не хочешь, чтобы я запихнул тебя в машину силой.
– Арина! – воскликнула мать впервые за весь этот разговор. Ей не понаслышке было известно, что такое мужская жестокость. Максим очаровательно улыбнулся и немедленно добавил, что он все равно собирается носить ее дочь на руках все время, так что он действует из самых лучших побуждений и в интересах Арины. Мать растерянно смотрела на дочь, с ужасом понимая, что не в ее власти что-то изменить или повлиять на что-то. Сердце. Оно выбирает, а потом, случается, страдает.