Четыре танкиста и собака
Шрифт:
Елень потянул Янека за руку как раз в ту сторону, и они быстро заняли два места рядом.
— К печке поближе, оно теплей будет. Но наверху лучше, а то внизу тебя гонять будут дрова в печку подкладывать, — объяснял он, как опытный солдат. — И Шарику в уголке постель устроим, там ему никто не помешает.
В землянке они оставили все, что им было не нужно: Елень — набитый доверху вещмешок, а Янек — охотничью торбу и рукавицы. Потом быстро вышли, чтобы не заставлять офицера повторять приказание.
Кухню нашли легко.
Навстречу им вышел плотный, лысеющий мужчина средних лет, с двумя нашивками на погонах. Янеку показалось, что форма на поваре слишком просторна для его роста и комплекции. Густлик ткнул товарища в бок, встал по стойке «смирно» и доложил:
— Пан капрал, рядовой Елень и рядовой Кос прибыли в ваше распоряжение.
— Хорошо, хорошо, только зачем так громко кричать? Один — зверь, другой — птица, вот у меня уже и зоопарк [6] , — пошутил он. — Ты давай воду таскай, а ты садись и начинай картошку чистить, — распорядился он, подавая Янеку ножик с деревянной ручкой, у которого был отломан конец.
Елень взял два ведра с коромыслом и, придерживая их кончиками пальцев, направился в лес. Между деревьями виднелся длинный колодезный, журавль, косо торчащий вверх.
6
Елень (польск.) — олень
Янек осмотрел обломок ножа, отложил его в сторону и вытащил из-за пояса ватника свой, охотничий, с узким и длинным лезвием. Уселся поудобнее и, доставая из мешка по две-три картофелины сразу, стал чистить, как когда-то его учил Ефим Семенович. Нож держал неподвижно, только пальцы снизу быстро поворачивали картофелину. Одна за другой, белые, скользкие от выступающего крахмала, они с бульканьем падали в большой котел, до половины наполненный водой.
Повар стоял сбоку и внимательно наблюдал.
— Ловко. Будешь стараться, возьму тебя поваренком. С капралом Лободзким не пропадешь, хлопче, — сказал он, похлопав Коса по плечу.
Из-под стола донеслось короткое ворчание.
— А это что? Собака на кухне? Не успел оглянуться, а она тут как тут. Пошла вон!
— Оставь, — перебил его Янек, — это моя. Иди сюда, Шарик.
Он отвел Шарика под дерево, выбрал место, где было побольше осыпавшейся хвои, приказал ему лежать, а сам вернулся к своей работе. Очищенные картофелины снова полетели одна за другой в котел.
Изумленный повар молчал с минуту, а потом, перейдя к противоположной
— Ты мне не тыкай, мы с тобой свиней вместе не пасли. — Он подождал еще немного, но, не услышав ответа, строго спросил: — Ты что молчишь? Надо отвечать: «Слушаюсь, гражданин капрал!»
Янек отложил в сторону нож и картофелину, встал и произнес:
— Слушаюсь, гражданин капрал.
Лободзкий пожал плечами и пошел к котлу. Увидев, что Елень уже выливает из ведер воду, сказал:
— Осторожно, не разлей, а то лужа будет.
Янек продолжал чистить картошку. Руки у него замерзли от влажных очистков и прикосновения к холодному металлу, а в глубине души поднимался протест. Совсем иначе представлял он себе армию: подогнанный мундир, оружие, стрельба, танки… А вместо этого все началось с картошки, глупых замечаний и бессмысленного повторения «Слушаюсь, гражданин капрал». От холода и злости он еще быстрее заработал пальцами, ожесточенно снимал кожуру, швырял картофелины в воду. Каждые десять минут он слышал, как Елень, бренча пустыми ведрами, быстрым шагом направляется к колодцу, а затем возвращается, что-то насвистывая, и выливает воду из ведер в котел.
Повар достал из шкафа банки с консервами, расставил их на столе по четыре в ряд, пересчитал. Елень повесил ведра и коромысло на гвозди.
— Готово, пан капрал. Могу помочь чистить картошку.
— Ты свое дело сделал. Хочешь, помогай, а не хочешь, не надо.
Повар отвернулся, опять стал рыться в шкафу и достал с нижней полки большую кость с остатками мяса на ней. Елень присел рядом с Косом и принялся чистить картошку. Оба, не прерывая работы, наблюдали, как повар отошел от стола и свистнул, показав кость Шарику. Тот не двинулся с места и даже не повернул головы.
— Ого, какой гордый, — произнес озадаченно Лободзкий.
Он направился к дереву, под которым лежал Шарик, и сунул ему кость под нос, но тот не взял ее.
— Слушай, ты, Скворец или Дрозд, или как там тебя звать!.. — крикнул он Косу. — Что это твой пес такой гордый? Под нос ему сую, а он не берет. Может, он уже чего стащил и насытился? — проворчал повар, вернувшись на кухню. — На, отнеси ему сам.
Янек взял кость, отнес, и Шарик с аппетитом стал рвать остатки мяса, дробить мосол крепкими коренными зубами.
— Ишь, бестия, как челюстями работает. — Повар присел на край скамейки, продолжая наблюдать за Шариком. — Живи, Кос, со мной в согласии, оба не пропадете: и ты, и собака твоя. Только помните, кто вас кормит.
Кос ничего не ответил. Лободзкий взял банку с солью и отошел к котлу.
— Ты чего, Янек, нос повесил, повар тебе не по душе пришелся? — спросил Елень.
— Повар и вообще…
— В армии так уж заведено: нет мамы, кругом сами.
— Эй вы, скоро там закончите? — крикнул Лободзкий.