Четыре туберозы

Подозреваем, что первым вопросом, который возникнет у читателя, взявшего в руки эту книгу, окажется вопрос: что за перечень неизвестных имён Серебряного века он видит перед собой? Действительно, ряд нижеследующих авторов в течение ста последних лет могли вызывать интерес лишь у специалистов, поскольку широкой общественности о них не было известно вовсе. Кроме того, и у специалистов собранные под этой обложкой авторы вызывали, по преимуществу, лишь контекстуальный, а потому достаточно косвенный интерес. Исследователей, нацеленных непосредственно на творчество предлагаемых нами авторов, и вовсе можно без труда сосчитать по пальцам одной руки. Причиной такого длительного полунебытия публикуемых в настоящем сборнике авторов, на наш взгляд, является то, что каждому из них волею судеб был уготован удел маргинала. И дело, думается нам, обстоит несколько сложнее, чем если бы оно заключалось исключительно в принадлежности каждого из этих авторов к декадентскому течению или же в степени даровитости каждого из них.

Прежде всего, для введения в курс дела необходимо оговориться относительно того, что такие понятия, как «маргинальность» и «маргинал», тем более применительно к сфере культуры, не тождественны понятиям «люмпен», «деклассированный элемент», «отщепенец», «аутсайдер», «изгой» или «пария» и так далее по нисходящей. Отрицательная коннотация здесь не представляется уместной вовсе. Не вдаваясь в излишние теоретизирования, заключим, что маргинал — суть субъект, чьё положение в обществе, образ жизни, мировоззрение и т. д. не соответствуют общепринятым нормам и стандартам. Подчас это порождает достаточно парадоксальные прецеденты, когда, к примеру, мы имеем привычно антитрадиционное (либеральное или ультралиберальное) общество, и тогда маргиналом в его среде становится субъект традиционных предпочтений, хотя с первого взгляда кажется, что всегда происходит наоборот.

Понять маргиналов вчерашних без опыта маргиналов сегодняшних, на наш взгляд, представляется маловероятным — всё равно, что изучать предмет без примера, астрономию, ни разу не видев звёзд. Потому с вопросами о «стратегическом значении» Серебряного века для века сегодняшнего (не иначе как Железного) нам представляется уместным обратиться, в первую очередь, к маргиналам нынешним, ведь и их судьба имеет вероятность подпадания под слово Христа в передаче ап. Матфея (20; 16), вынесенное в заголовок данного очерка.

В определённых кругах таковых маргиналов существует мнение, будто Серебряный век — это роскошное многоточие, которым прервалась историческая Россия. И если этой стране суждён возврат к своей онтологической сущности, его отправным пунктом должна будет явиться именно эта самая линия отрыва. Так, в частности, современный независимый публицист, архивист и переводчик Ф. Мамонов, в известном смысле остававшийся «гласом вопиющего в пустыне», в своих неопубликованных аналитических статьях «Навязчивые ассоциации» и «Коллапс ненужной духовности» проводит ту мысль, что Серебряный век, будучи стилистически перехвачен, как ни странно, германским искусством 1930-х — 1940-х гг., выявил ориентацию здоровых остатков русского народа, и оная была направлена не на большевизм, а, скажем так, на концепцию «Европы отечеств», в которой России

должно было быть уготовано подобающее ей самостоятельное достойное место. Свои рассуждения автор подкрепляет конкретными примерами: Д. С. Мережковский — в эмиграции переквалифицировался в последовательного сторонника западноевропейского постмонархического вождизма.

С. А. Соколов, о котором ещё будет говориться отдельно, — сделался в эмиграции активистом Белого движения.

А. В. Амфитеатров — и вовсе примкнул к итальянскому фашистскому движению (без вступления, однако, в партию).

Творчество Г. В. Иванова сегодня не забыто, однако следовало бы напомнить об абсолютной непримиримости поэта ко всем проявлениям советчины, а впоследствии ещё и отмечавшейся его современниками прогерманской ориентации. Всё это находило отражение в его достаточно едких стихах, к которым и сегодня без особых усилий может обратиться всякий желающий.

Мало кто сегодня помнит и о том, что книги властителя дум русских символистов и декадентов поляка С. Пшибышевского, значительными тиражами выходившие до революции, оформлялись репродукциями работ некогда знаменитого германского «народнического» художника-модерниста Хьюго Хоппенера (более известного как Фидус), творчески тяготевшего и к привычной теософии, и к ариософии, и, наконец, к нордическому неоязычеству. В 1932 г. художник вступил в НСДАП, в 1933 г. запечатлел приход к власти национал-социалистов, а в 1943 г. получил от А. Гитлера титул преподавателя изящных искусств и пожизненную ренту. Его работы приобретает сам фюрер, а также М. Борман. Между прочим, иллюстрация того же Фидуса была размещена на обложке стихотворного сборника К. Д. Бальмонта «Будем как солнце», вышедшего в издательстве «Скорпион» в 1903 г., а обложку вышедшей в этом же издательстве в 1916 г. его теоретической книги «Поэзия как волшебство» и вовсе обрамляла кайма из откровенных чёрных правосторонних свастик.

Такая знаменитая фигура, без которой невозможно представить эпоху Серебряного века, как В. В. Розанов, пишет рецензии на имевшие широкое хождение в начале 1900-х годов русские переводы книг X. Ст. Чемберлена [1] — англогерманского мыслителя-ариософа и одного из наиболее заметных предтеч национал-социализма. Однако только лишь рецензиями В. В. Розанов не ограничивается — его собственные разработки способны превосходно вписаться в общеевропейскую ариософскую концепцию.

И так далее. Можно полагать, что основным выводом составителя этих статей с содержащимися в них указаниями становится мысль о том, что назрела необходимость попытаться прочитать Серебряный век с другой, доселе непривычной стороны, о которой ранее мы даже не могли задуматься, поскольку обладали лишь выборочными сведениями. Отсюда следует, что задачей дня сегодняшнего должно стать добывание доселе «неприкосновенных» сведений и популяризация оных. Впрочем, всё сие — лишь мнение, и мнение опять-таки «ab margine». И если сегодня оно может служить ориентиром для европейской (то есть оправданной исторически и адекватной этнически) устремлённости русского народа, то вчера такое же мнение могло служить и служило лишь одной из основных причин для маргинализации и бойкота ряда авторов, в частности, представляемых в настоящем сборнике.

Вообще же, причин маргинализации писателей той эпохи мы усматриваем больше, то есть, как минимум, две: одна из них — «политическая», другая, если можно так выразиться, — «религиозная». Сам процесс маргинализации писателей — явление тоже, как минимум, двуплановое. Во-первых, необходимо понимать, что круг литераторов Серебряного века — явление неоднородное, имевшее как своё ядро, так и свою периферию. Ядро — имена, большинству читателей знакомые и не нуждающиеся в перечислении. Периферия — в частности, те авторы, которые представлены в настоящем сборнике, хотя, безусловно, оными дело не ограничивается. Если до революции (опять-таки говорим предельно упрощённо) официальная маргинализация била, прежде всего, извне по ядру, то внутренняя маргинализация распространялась от ядра к периферии, не позволяя последней полноценно вливаться в ядро. Потому ядро мы можем условно обозначить как маргиналов первого уровня, периферию — как маргиналов второго уровня.