Четыре жизни академика Берга
Шрифт:
Аптекарь, видно, втайне мечтал о том, чтобы его сын когда-нибудь стал генералом (а генералами стали оба его сына — Иоганн и Карл) по примеру предка, генерала Берга, которому семейная хроника приписывала участие в дерзком вторжении русских войск через замерзший Кваркен в Швецию и в блестящем разгроме застигнутых врасплох шведов в 1809 году. Аптекарь переписывает статью об этом походе из иностранной газеты, набрасывает ее такими бисерными готическими строчками, что ее почти невозможно сейчас разобрать, и дарит сыну Иоганну в день производства его в офицеры. И сын более чем через сорок лет после удивительного похода прочитает уникальный документ, сделает на пожелтевших страницах короткую запись: «Переписано моим дорогим отцом собственноручно
Исторический сказ о далеком генерале Берге попал в надежные руки, но кому передаст эти полуистлевшие листки адмирал Берг?
После окончания Кадетского корпуса в 1851 году Иоганн Берг командует первой ротой 1-го лейб-гвардии гренадерского полка в Петербурге, потом командует полком в финляндском городе Нейшлоте. Проделав турецкую кампанию рядом со своим другом знаменитым генералом Скобелевым, строит госпитали в Петергофе. Тут, видно, он и повстречался с итальянкой Элизабет Бертольди.
Проследить итальянскую ветвь рода помог Акселю его дед по материнской линии итальянец Антонио Камилло Бертольди. Дед написал любопытную книгу, вышедшую в 1913 году в России на немецком языке, названную им «Последние мысли 89-летнего». Это и впрямь оказались последние мысли, так как через год он умер. Умерла и его жена Маргарита Карлблом: она пережила мужа только на два месяца.
Берг увидит эту книгу, когда приедет на похороны деда. Уже шла война, Аксель служил в Гельсингфорсе, и требовалось особое разрешение на отпуск. Он будет торопиться назад, но проведет после похорон целую ночь над книгой. Аксель лишился ее в один из трагических моментов своей жизни. Тогда же пропал и другой уникальный документ: три тома дневников, которые Иоганн Берг писал всю жизнь, начиная с 1845 года, когда стал воспитанником Фридрихсгамнского кадетского корпуса. Вместе с книгой и дневниками исчезли и многие сведения о жизни рода Бергов.
Так и осталось тайной, почему род Бертольди эмигрировал из Италии и как его представитель оказался в Тифлисе. Аксель помнит, что дед начал родословную рода Бертольди со своего прадеда Антона Бертольди, придворного музыканта графа Марколини. Придворный музыкант много ездил и ангажировал певцов для итальянской оперы-буфф. Так он попал в Дрезден, где, видно, слишком настойчиво стремился ангажировать одну из певиц, женился на ней и остался в Дрездене. Здесь родился его сын Андреас Бертольди. Он тоже стал музыкантом, скрипачом, певцом. После смерти отца Андреас уехал в Турин и играл в местном оркестре. Но когда и почему он опять оказался в Дрездене, где родился его сын Антонио Бертольди, дед Акселя Берга? Возможно, став директором театра, он предпринял антрепризу итальянского придворного театра в Дрезден, где остался и умер. Но это догадки. Вместе с книгой исчезли и подробности.
И неизвестно, связаны ли эти события с еще одним родичем, тоже Антоном Бертольди, странно сочетавшим амплуа фабриканта и революционера.
Объяснения всему этому нет и в родословной, вероятно самой
Шведское телеграфное бюро (ТТ) переслало в Москву письмо читателя газеты «Сюдсвенска Дагбладет» д-ра Н. Химпеля, который, прочитав статью о Вас, подготовленную АПН, составил генеалогическое древо рода Бергов. Доктор Н. Химпель просил передать свою работу Вам, если вы проявите к ней интерес».
В этой родословной д-р Химпель проследил род Бергов вплоть до 1600-х годов. Его родословная полностью подтверждает две предыдущие, составленные дедом и дядей Берга, и содержит, кроме того, ряд дат, которых в них нет, а разногласия совсем незначительны. В ней родоначальник Бергов Иоганн Фридрих Берг назван не управляющим, а бухгалтером, к тому же титулярным советником, но объяснения странного метания по свету представителей экспансивной итальянской ветви также не дано. Во всяком случае, подтверждается, что дед Антонио Бертольди, музыкант, художник, действительно оказался в Тифлисе, где женился на дочери лютеранского пастора Маргарите Карлблом, по национальности шведке, и у них 14 мая 1858 года родилась дочь Элизабет. Девочка имела романтические наклонности, рисовала, любила музыку. Когда пришло время дать ей образование, отец отправил ее в Петербург в рисовальную школу Штиглица.
Вскоре туда же переехала вся семья, и Антонио Бертольди стал лютеранским пастором в одном из приходов Петергофа. Поразительно, как музыкант, художник, преподаватель итальянского языка мог стать священнослужителем! Для меня это долго оставалось странной тайной, пока один из знатоков культа не объяснил, что лютеранская вера разрешает своим служителям выполнять светские обязанности. И Антонио Бертольди, будучи пастором, совмещал служение богу со служением людям, давал уроки итальянского языка, учил игре на скрипке и рисованию. А также издавал воскресный журнал для прихожан. Дочь его, Елизавета, тоже давала уроки рисования.
В Петергофе, в доме одного из учеников, она встретила Иоганна Берга, который незадолго до того потерял свою первую жену. Мария Кюнцель, еще молодая женщина, умерла, как тогда говорили, от антонова огня, попросту от заражения крови, и Иоганн Александрович в 52 года остался вдовцом с двумя детьми.
Итак, Иоганну Александровичу было за пятьдесят, когда он встретил Елизавету Камилловну Бертольди. Ей тогда не исполнилось и тридцати. Они полюбили друг друга, поженились и уехали в Житомир, куда генерал Берг был переведен по службе. Там и родились три их дочери. В 1892 году вся семья переехала в Оренбург, где 29 октября 1893 года
(10 ноября по новому стилю) у них родился единственный сын Аксель.
ШВЕД И ИТАЛЬЯНКА
На три четверти швед и на одну четверть итальянец… Что может дать такое сочетание? Смешение северной и южной крови? Столкновение льда и пламени?
Эта семья, взаимоотношения ее членов, духовная атмосфера дома — все носило печать происхождения Бергов. Одаренность, увлеченность, страстность отличали их. Все знали и любили музыку, умели играть на каком-нибудь инструменте, рисовать. И в то же время итальянская экспансивность уживалась со шведской сдержанностью. Никакого сюсюканья, сентиментальности. И тем не менее Берг впоследствии не часто встречал такую семейную теплоту и уют, хотя искал их всю жизнь.
Тон в семье задавала мать. Она была не только широко образованной женщиной, отлично говорившей на французском, немецком, итальянском, английском, русском языках; она не только превосходно рисовала по фарфору, писала маслом, вырезала по дереву, увлекалась художественным шитьем, играла на рояле, много читала, но она была врожденным педагогом. Она умела понять каждого из своих детей, найти с ним общий язык, стать другом и советчиком.
— А ведь тогда, в Оренбурге, она была очень молодой женщиной, — вспоминает Берг, — красивой, обаятельной.