Четырехкрылые корсары
Шрифт:
В излучине реки Ворсклы — вековечный лес, где, по свидетельству летописцев, богатыри охотились на туров, вепрей, медведей, оленей, лосей. Малышев хорошо знал этот лес по студенческим годам, когда многое повидал во владениях графа Шереметева, в частности в Заказной роще, в Заповеди. То был массив огромных 200- 300-летних деревьев с густым многоярусным подлеском.
«Встреча с косулями, грациозно прыгавшими через кусты или мирно пасшимися целыми семьями, была тут обычным явлением», — вспоминал Малышев.
Лес строжайше охранялся. Не то что охота, или, скажем, потрава, даже просто обламывание сучьев были полностью запрещены. Даже по грибы
Но в годы войны — 1915–1916, особенно в начале 1917 гола — графский управляющий варварски свел один из лучших участков леса — девятый квартал. Тогда же были перебиты косули, затем известно стало, что владелец имения сбежал. Верховые чеченцы, охранявшие во время войны графские земли, всем отрядом отбыли к себе на родину. Крестьяне из ближайших селений, видевшие в Заповеди только владение ненавистного графа, стали рубить деревья, пасли здесь скот, ловили дичь. Над лесом на Ворскле нависла угроза.
Тут на защиту редкостного памятника природы поднялись народные учителя — профсоюз работников просвещения.
Преподаватель средней школы Малышев организовал «Народный дом» и борисовское общество охраны природы, в которое входили в основном учителя слободы и окрестных сел.
Сегодня в нашей стране о необходимости охраны природы знают юные натуралисты, зеленые патрули, лесные школы, шефы памятников живой старины, студенты пединститутов и биофаков, естествоиспытатели да и все труженики, даже далекие от природы… Теперь статьи 67 главы VII Конституции СССР обязывает всех советских граждан «беречь природу: охранять ее богатства».
Стоит ли говорить о крошечном местном обществе? Наверное, все же стоит, так как борисовское создано было одним из первых в Советской России, стало предтечей нынешних массовых обществ охраны природы.
30 января 1920 года председатель борисовского общества Малышев выступил на собрании профсоюза работников просвещения, осветил тревожное положение в бывшей графской Заповеди.
Мы, учителя, обязаны первыми защищать драгоценный памятник природы, спасти его. Потомки не простят нам бездействия. Мы не вправе оставаться равнодушными свидетелями разрушения Заповеди, — говорил докладчик.
Решено было усилить разъяснительную работу среди населения, повести энергичную борьбу с «тяжким наследием прошлого: несознательностью и темнотой», а Малышеву собрание поручило ходатайствовать перед Москвой об объявлении леса на Ворскле государственным заповедником.
В феврале 1920 года Сергей Иванович списался с известным московским деятелем по охране природы Францем Францевичем Шиллингером, оба и стали готовить письмо о Заповедной роще в Совет Народных Комиссаров. Когда текст был окончательно отшлифован, письмо передали в Кремль на имя В. И. Ленина.
Подобные письма об оказавшихся без присмотра, приходящих в запустение важных для науки памятниках природы — садах, парках, произведениях архитектурного и растениеводческого искусства приходили тогда в Москву из разных концов страны.
И эти сигналы не остались неуслышанными. Два докладчика — от Наркомата земледелия и Наркомата просвещения — сообщили на заседании Совнаркома 16 сентября 1921 года о состоянии охраны памятников природы, садов и парков. Совнарком утвердил исторический декрет: «Участки природы, замечательные своими памятниками, объявляются заповедниками и национальными парками».
Прошло не так уж много времени, и Заповедь стала частью государственного заповедника «Лес на Ворскле». Забота о нем возложена была на станцию Института имени Лесгафта.
Заповедник «Лес на Ворскле»: справа — главное здание, каким оно было во времена Малышева; слева — пятый квартал, мостик через Ворсклу.
Малышев огородил заповедную зону непроходимо плотной зеленой полосой из облепихи, лоха, акации, терновника. В заповеднике открылся музей местной природы с богатыми коллекциями насекомых, мастерски, выполненными чучелами зверей и птиц. Франц Францевич Шиллингер с дочерью засняли кинофильм о заповеднике: могучие деревья, подлесок со всходами луба, липы, клена; колонии серых цапель на вершинах еще голых дубов ранней весной и они же летом, когда дубы покрыты густой зеленой шубой, а цапли парами кружат над лесом; белые аисты, обитающие в восточной зоне заповедника, и золотистые щурки, голубые сизоворонки и слепыши, зайцы, барсуки, ежи, кроты, горностаи, куницы…
Не раз демонстрировался фильм в «Народном доме», и жители слободы стали гордиться своим «Лесом на Ворскле», стали его охранять. Подводя итог переменам, Малышев свидетельствовал: Здесь нет ни уральских казаков, ни кавказских горцев — всего лишь два сторожа-наблюдателя. Но теперь явилось новое средство воздействия на массу населения. Это — пропаганда просвещения, науки, охраны природы, не стесненная условиями частной собственности. Пройдет немного времени, и исследователь природы, не отправляясь в дальние страны, найдет здесь обширное поле для изучения привольной животной жизни. Плоды его трудов пожнет земледелец…
На первом Всероссийском съезде по охране природы (участников этого съезда от имени Центрального Исполнительного Комитета приветствовал один из старейших большевиков — Петр Гермогенович Смидович) выступил и Малышев. Его речь «О внедрении идеи охраны природы в массы населения» была рассказом о работе защитников «Леса на Ворскле».
В 1964 году заповедник — над ним тогда, как и ныне, шефствовал биологический факультет Ленинградского университета — отмечал сорокалетие. Малышев не смог принять участие в празднике и в ответ на приглашение написал: «Я рад был бы вновь взглянуть на близкие мне места и даже на отдельные великаны деревья — дубы и ясени с памятными мне габитусами, пройти через десятый квартал…»
После Борисовки Сергей Иванович свыше трех десятилетий работал в Хоперском заповеднике и не раз, проезжая на юг мимо Новоборисовки, вглядывался в темную полосу лесов патриарха советских заповедников.
Годы прошли с тех пор, когда горячая тревога за судьбу древнего леса подсказала Сергею Ивановичу счастливую мысль обратиться за помощью в Совнарком. Готовя письмо в Кремль, молодой натуралист из Борисовки не думал, что своим обращением поможет ускорить принятие первого советского закона об охране природы, закона, положившего начало организации в нашей стране первой сети заповедников, тех самых, в зоне которых Малышев обнаруживал впоследствии редкие и редчайшие виды пчел и ос.