Четырёхлистник или Теория Невероятности
Шрифт:
– Что за тайны, бабушка? Что за сказки?
– чувствуя неловкость из-за того, что не понимает ситуации, спросил Лёша.
– Какие, милок, сказки? Сказки в детстве были, теперя жизнь начинается, - со всей серьезностью ответила бабушка, поправляя очки таким движением, словно опускала защитные стекла, уходя от Лёшиного удивленного взгляда.
– Ну, иди, спать пора, умаялся, поди, за день. Столько впечатлений новых. Спи, внучек, завтра тебе раненько вставать.
– Спокойной ночи.
*****
Наутро,
Ради полуторжественного выхода "в люди", Лёша надел сегодня стираные джинсы и отглаженную светло-бежевую рубашечку с короткими рукавами, с погончиками и нагрудными карманами. Кое-как небрежно пригладив рукой непослушные кудри, выгоревшие уже до русого цвета, он кинул на себя в зеркале вполне дружеский взгляд и вышел на крыльцо.
– Не задерживайся, внучек!
– окликнула его со двора Дарья Никаноровна, которая как раз кормила цыплят. В голосе ее Лёше почудилось что-то кроме обычной бабушкиной заботливости: Дарья Никаноровна словно бы улыбалась собственным мыслям, провожая Лёшу.
– Нет, я мигом!
– ответил он уже от калитки и поспешил по солнечной дорожке между домами дачного поселка.
Мимо ног глядящей вслед внучку бабушки важно прошел крупный совершенно черный петух с малиновым гребнем. Проследив ее веселый взгляд, петух что-то неодобрительно забормотал.
– Цыц!
– строго прикрикнула на него Дарья Никаноровна.
– Ты поговори у меня!
*****
Перейдя дорожку возле почты, Лёша увидел на углу ящик с мороженным, собирался купить стаканчик пломбира (было жарко), но раздумал. Глядя на стоящий рядом передвижной прилавок продавца воздушных шаров и любуясь на цветные, переливающиеся на солнце резиновые бока, (в строгом смысле товар нельзя было назвать "шариками", поскольку они были различных форм), Лёша ощутил неясную тревогу и какое-то стеснение в груди. Словно в жаркое помещение невесть откуда забежал тоненький сквознячок и дразнящей свежестью поманил Лёшу. Студент успел подумать о том, что дуновение такого рода означает открывшуюся где-то неведомую дверь, но реальная старая обшарпанная дверь лавки отвлекла его внимание.
Увидев за стеклом на двери старинной, по виду антикварной лавки крупную надпись "ОБЕД. Просьба не беспокоить", Лёша вздохнул, постучал... Потом, не дожидаясь ответа, шагнул внутрь.
Лавка действительно выглядела обиталищем то ли старьевщика, то ли антиквара, при этом напоминая маленький жилой музей прошлого-позапрошлого века. Самым чудным в ней был не старинный прилавок, рыцарские доспехи, масса старых кресел, бюро, люстр, таинственно поблескивающих старым хрусталем, всевозможного фарфора - от напольных огромных ваз до крошечных статуэток, - а настоящий широченный сложенный
Из двери за стойкой появился маленький старичок с тарелкой и салфеткой. Судя по всему, сейчас он именно обедал и очень недружелюбно взглянул на Лёшу. Посетитель тоже смотрел на него во все глаза.
Хозяин лавки был исключительно похож на народного артиста Зиновия Гердта. Лёша сразу отметил сходство и, гадая, не розыгрыш ли всё это, нерешительно положил на прилавок записку.
– Скажите, пожалуйста, вы Цезарь Цезаревич?
Хозяин лавки посмотрел на него с выражением, которое явно говорило, что ничего хорошего от их знакомства он ожидать не может.
– Да, молодой человек, представьте себе так, что если вы пришли в поисках хозяина этого заведения, а нашли здесь меня, то можете смело сделать вывод, что я это он и есть. А что же это вы принесли мне столь важное, что никак нельзя было подождать окончания моей трапезы?
– хозяин поставил тарелку на прилавок и стал осторожно разворачивать записку, по-прежнему не ожидая от посетителя ничего доброго.
– Да... зайти, вот так вот, побеспокоить, лишить пожилого человека заслуженного им дневного отдыха и обеда да еще по такой жаре, это мы можем. А принести какое-нибудь хорошее известие, что-нибудь... ах, это от Дашеньки, то есть Дарьи Никаноровны, ага, так значит вы не из налоговой инспекции?
– Нет, что вы, - возразил Лёша.
Хозяин посмотрел на него более заинтересовано.
– И кто же вы Дарье Никаноровне будете, смею спросить?
– Внук. Я приехал из города...
– Это понятно, - перебил старичок.
– Что из города это понятно, не тратьте зря моего драгоценного времени, говорите суть. Кстати, то, что врываться в заведение, на котором ясно читается "Обеденный перерыв", это невежливо, вам известно?
– Простите, Цезарь Цезаревич, я знаю, что так поступать нехорошо, но бабушка сказала, что в другое время сюда и вовсе не попадешь, - смущенно объяснил Лёша.
– Ну, это, конечно, правильно сказала, - задумчиво проговорил Цезарь Цезаревич, смакуя белый напиток, по виду кефир.
– Я ведь сигнализацию по невидимости специально ставил от таких посетителей, да только ведь в обеденный перерыв она тоже, к сожалению, отдыхает. Так что кто угодно может зайти и помешать пожилому одинокому холостяку спокойно доесть свою яичницу с кефиром и отдыхать в прохладной лавке от всей вашей весенней суеты и жары. Так... ну, суть дела, я полагаю, вам известна?
– Нет. Я, честно говоря, понятия не имею, для чего бабушка послала меня сюда.
– Молодой человек, вам, простите за нескромность, сколько лет?
– Двадцать три.
– Мда, ну в таком возрасте обычно уже не ходят по поручению бабушки за мороженным и пирожками. Наверное, надо полагать, что дело-то серьезное?