Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига
Шрифт:
Мой родной Максим!
Наша встреча через годы и расстояния близится к концу. Пора и мне расслабиться. За эти пять месяцев я сам стал рабом, рабом обязательств перед тобой. Писать было интересно, потому что я почти уже и теперь уверен, что мои усилия даром не пропадут. Ты подаёшь большие надежды как будущая зрелая личность, которой я помогаю быстрее «встать на ноги».
Этим летом я начал впервые в жизни (!) читать замечательную книгу выдающегося детского хирурга советских времён Станислава Долецкого [151*]. Ранее она мне не попадалась в руки, как не встречались и коллеги, которые могли бы её рекомендовать. Он пишет: «Люди, обладающие свободным временем и возможностью проговаривать свои наболевшие вопросы с коллегами или друзьями, не будут испытывать стремления к общению с бумагой. В разговорах уточняются неясные вопросы, решаются спорные проблемы. Можно
Так и есть, я намекал на это выше. Именно невозможность реализовать в полной мере свои профессиональные возможности — обществоэтого не хочет, если не сказать коллеги акушеры-гинекологи, — а также опасение, что жизнь задаст тебе неверные ориентиры, заставили меня взяться за перо. Ради тебя, прежде всего. Долецкий отмечал, ссылаясь на известного одессита Ю. Олешу: «Многие люди думают, что жизнь пишется вначале начерно, а потом её можно переписать набело. Дудки! Жизнь всегда пишется набело. Со всеми помарками и ошибками». И сегодня выбрать тот самый верный путь гораздо сложнее, чем это было можно людям моего поколения.
Ты живёшь в условиях, когда на тебя обрушивается море информации, прежде всего, циничной и ненужной. Но ситуация затрудняется ещё и тем, что львиную долю её составляет такая, что мешает сделать правильный, выгодный именно тебе выбор, а предлагает «поработать на дядю», агрессивно ведёт человека в тупик. Информация делает людей роботами. Это и есть её цель… Ещё Стендаль писал о своём Наполеоне: «Бонапарт начал с того, что использовал энтузиазм, порождённый революцией. Подменить его энтузиазмом по отношению к себеи своим низменным интересам стало в дальнейшем одной из главных задач его жизни» (Стендаль. М.: 1959. — в 15 Т.Т. — Т. 12. — с. 135). Этот же автор особо отмечал деловую хватку Бонапарта в отношении писателей: с 1800 по 1814 гг. Наполеоном было приостановлено развитие литературы. Он купил литераторов, раздавая им должности и пенсии, потому что боялся их.
Чтобы не запутаться, не потерять верные ориентиры в жизни, очень нужен совет близких, родных людей, желательно свободных от пут информационного рабства. Т. е. твоих родителей, бабушек, дедушек, в том числе тех, что смотрят на тебя со старинных портретов, и учёных, таких, как А.Т. Фоменко и Носовский Г.В., не подверженных светскому, научному и церковному конформизму.
Наше российское общество уже давно заражено «неметчиной», заявлявшей о себе не только палочной дисциплиной Петра I, Аракчеева или Николая I, но и поползновениями религиозного протестантизма, унаследованного от эпохи Реформации. Сегодня наше правительство, заражённое идеями евроцентризма, превратило Россию в умирающего Прометея, печень которого обглодана западными стервятниками, носителями того самого протестантизма [152]. Слышу твоё: «А это сиво?». Отвечаю словами самого С. Кара-Мурзы: «Евроцентризм — расистская идеология Запада, возникшая вместе с капитализмом в недрах протестантского мироощущения… На большей части территории СССР сегодня установлен политический режим, в котором евроцентризм является доминирующей идеологией». Он пишет, что в теперешней нашей стране осуществляется проект ликвидации особой цивилизации, какой была Россия, а затем СССР. Причём везде, где к власти приходили люди, проникнутые идеями евроцентризма, грубо нарушались все традиционные культурные нормы и ритуалы. «Каждая культура ограничивает свободу вполне определёнными рамками, и применение этого понятия вне времени и пространства — вечная основа демагогии. Этические ограничения — один из важнейших каркасов, на которых держится общество. Разрушение этого каркаса вместо осторожной и постепенной замены деталей неизбежно создаёт ведущий к массовым страданиям хаос, хотя и сопровождаемый гимном свободе».
Кара-Мурза убедительно показывает, как евроцентристы жонглируют словом «свобода», подкупая доверчивые души, среди которых оказалась и большая часть российской интеллигенции. Однако в действительности речь всегда шла и идёт не о свободе, а о «мифе свободы» — одном из важных компонентов евроцентризма как идеологии.
Твоё обращение к доромановской истории и духу Великой Русской Империи будет надёжным ориентиром и хорошей защитой для того, чтобы выжить в потоке информационной лжи (или, точнее, войны) и определиться профессионально для преумножения явлений подлинно русской жизни.
Конечно же, я хочу, чтобы ты стал врачом. Но думаю, если вдруг прочтёшь Ст. Долецкого ещё в институте, то он может и определить твой выбор специальности. Пожалуй, лучшего в медицине, кроме автобиографических заметок Н.И. Пирогова,И. Пирогова я и не читал я и не читал [153]. А потом, после 10 лет врачебной практики — подводные исследования с группой серьёзных учёных. Как Кусто и Майоль. Именно там, на глубине, ты сможешь оценить значение результатов моей работы с беременными женщинами и особенно исследований кислородпереносящего белка и железа.
Обратил ли ты внимание на то, что я люблю возвращаться к первоначальным идеям, истокам? Вот и Долецкий писал: «Когда начинаешь обдумывать вопрос, который тебя тревожит, то одна мысль тянет за собой другую, и остановиться трудно. До того момента, пока не вернёшься туда, откуда начал». Я хочу теперь обратиться к старой книге [154*], которая зазвучит по-новому. Советский журналист знакомит читателей с исследователями моря, среди которых впереди — Жак Кусто, изобретатель акваланга. Автор сумел хорошо передать атмосферу душевного подъёма, которая царила в его команде и в самом обществе в связи с подводными открытиями. Даже принц Монако захотел быть спонсором великого человека. Постоянное внимание телевидения и газет стало, вероятно, главным условием популярности Кусто на Западе. Его слава едва ли уступала славе Юрия Гагарина, к тому времени уже проложившему дорогу в космос. Величие последнего оказало свою подъёмную силу и на меня, первоклассника. Всех нас, советских, оно сильно возвышало. Но вот что видится через полвека жизни. Кажется, та шумиха вокруг Кусто и была задумана Западом для нейтрализации успехов СССР. «Кусто повезло в этой политической игре», — скажу я, вовсе не желая принизить его значение в твоих глазах. Наоборот, пусть он станет твоим учителем. А в 1962 году на Втором конгрессе Всемирной федерации подводной деятельности в Лондоне Кусто говорил и такое, кажущееся странным сейчас: «Не пройдёт и десятилетия, и люди станут свидетелями грандиозных подводных становищ, не зависящих от наземных и надводных баз. На дне океанов возникнут поселения с атомными электростанциями, фабриками по производству газовых коктейлей для дыхания и многое другое. С помощью особых машин будут обрабатываться целинные земли под водой. Вырастут подводные рудники, заводы по переработке добытого сырья и рыбы. И нет сомнений, затраты окупятся…. И хотя сегодня это звучит фантастически, не исключено, например, что в недалёком будущем океанские просторы явятся «новым открытием Америки» — станут местом для расселения сотен тысяч людей. Они будут жить в домах, устроенных под гигантскими герметическими куполами, неделями и месяцами не появляясь на поверхности».
— Рано или поздно человечество поселится на дне моря, — утверждает Кусто. — Наш опыт — начало большого вторжения. В океане появятся города, больницы, театры…Уже через полстолетия(моё выделение) сформируются новые люди — Homo aquaticus, одинаково хорошо чувствующие себя и на земле и под водой».
Кусто верил, что к 2000 году под водой родится первый человек…
Вот такая чудная сказка, которая за полвека не стала былью. В чём дело? Почему намеченное так и осталось прожектом на отдалённое будущее? Ожидавшегося штурма океанского дна не произошло, лишь добычу газа и нефти можно записать в заслугу человечеству перед самим собой. Где обещанные подводные города? Неужели Кусто — это французский Манилов? Не думаю. Вероятно, сильные мира сего решили сражаться с русскими не под водой, а в космосе, туда и вкладывают денежки, туда перебежали и спонсоры. Жаль, что потерпела крах одна из гуманистических идей Кусто — формирование нового человека — Homo aquaticus…
Вернёмся снова на сушу. Когда-то Долецкий сделал такие интересные наблюдения [151*]: «Учёные в суете жизни успевают записать в основном результаты своих исследований. Но самое главное— каким путём в данных конкретных условиях они пришли к своим результатам — нигде не записывают. Более того, мне кажется, что и записать это невозможно»… Вместе с тем, в ходе наших бесед я всё время демонстрировал свои методы работы: как и когда приходят идеи, как не дать им увянуть и повысить коэффициент полезного действия и пр.
Сейчас всё же вернёмся к той веточке повествования, которая не доросла до конца, остановленная другой идеей. Помнишь фрагмент нашей беседы о Великой Перми, недалеко от которой мы с тобой, якобы, проживаем? Я хочу к своим суждениям добавить ещё некоторые замечания. Речь пойдёт о новом издании «Статира». Я писал о нём ранее [121]. Но сейчас созрели дополнительные выводы. «Статир» — это уникальный памятник русской литературы, вышедший из уральских земель Строгановых, из Усолья, из Пыскорского монастыря. Ему более 300 лет. Это сборник рукописных церковных уральских земель Строгановых, из Усолья, из Пыпроповедей, которые теперь появились в печатном виде [155]. А ведь ранее считалось, что для православной церкви проповеди вовсе не характерны. Значит, и христианская обрядность могла быть раньше, до Романовых, совсем другой, если не сказать единой для православных и католиков.