Чей мальчишка? (илл. В.Тихоновича)
Шрифт:
Зато обрадовал его Никитка. Он сделал широкий взмах над головой и вогнал тесак по самую рукоятку в прореху, что осталась на спине чучела после удара Вальтера.
— О-о-о!.. — заурчал Вальтер. — Гут-карашо…
Никитка второй раз пырнул чучело. Из него посыпались опилки. Опьяненный похвалой, Никитка все взмахивал тесаком, все взмахивал…
— Генук! Дафольно! — остановил его Вальтер, подняв руку.
Началось повторение «урока».
А труба все дудела где-то наверху, будоража застоявшуюся тишину в коридорах. Смолкла лишь на один
После обеда мальчишек вывели в коридор. На новый «урок» Вальтер привел троих солдат со значками «СС». Поставил их в шеренгу, а перед ними — мальчишек. Затем он крикнул что-то на своем языке, и два солдата побежали по коридору друг за другом, оставляя на паркете следы шипов от сапог — черные, как калмыцкая оспа. Вдруг передний солдат — краснощекий, с толстым подбородком — брякнулся под ноги бегущему следом. Тот повалился через него и растянулся на полу. А щекастый уже вскочил и кинулся наутек в обратную сторону. Упавший солдат поднялся на ноги, поскользнулся, повалился на бок. Мальчишки засмеялись.
— Занька! — позвал Вальтер Саньку к себе. — Ты бегает…
Скороговоркой объяснил, что должен делать Санька, бегая по коридору.
Саньке достался краснощекий немец с отвислым подбородком. Вальтер называет его Эрихом. Он бежал следом за Санькой сторожко, опасаясь подвоха. Только Санька соберется упасть — Эрих внезапно останавливается. Но Санька обхитрил-таки его. Разбежался и на самом повороте, в конце коридора, где Эрих совсем не ожидал ловушки, кинулся ему под ноги. Тот с разгона кувыркнулся через голову и брякнулся плашмя, громыхнув об пол коваными каблуками.
— Форвертс! Вперед! Шнелль-бистро! — понукал Вальтер, весело посмеиваясь.
Пока Эрих поднялся на ноги, Санька отбежал на середину коридора. А вслед ему звучали подбадривающие слова Вальтера:
— Гут-карашо! Форвертс!..
Никитка с Владиком тоже бегали по коридору. Тут хватало места всем: коридор был широченный, как спортивный зал. Саньке некогда было следить за товарищами. Перед ним все время мельтешил Эрих — раскрасневшийся, взлохмаченный, с испариной на выпуклом лбу. Он свирепо таращил глаза и кидался на Саньку, норовя схватить за шиворот.
Но Санька увертывался, внезапно бросался под ноги своему преследователю, и тот, застигнутый врасплох, грохался на пол, взмахивая растопыренными руками.
Труба наверху то замирала, будто прислушивалась к топоту ног в коридоре на первом этаже, то зловеще рыкала с короткими передышками. И тогда Саньке чудилось, что рычит, поднимаясь с пола, Эрих.
В классе бесшумно появился Зорге — начальник школы. У него крадущаяся, приседающая походка, как у рыси. Его шагов не слышишь. Поэтому он вырастает рядом внезапно.
Бритоголовый, коренастый, он был похож на высоко спиленный еловый пень. На нем ловко сидел коричневый френч с погонами майора. Поправив очки на носу и заложив руки за спину, он некоторое время наблюдал, как Никитка остервенело измывался над чучелом. Потом сделал знак рукой Вальтеру: мол, довольно.
Санька украдкой следил за майором. Первые дни начальник школы ходил в черной шляпе, в строгом костюме. На шее, под пикейным воротником, всегда был аккуратно повязан галстук. На ногах певуче поскрипывали лакированные башмаки. А нынче оделся по-военному…
Зорге позвал Саньку к классной доске, приказал взять в руки мелок:
— Пиши!
Он диктовал необычный текст — с вопросами и ответами, — четко выговаривая слова по-русски:
«— Как тебя зовут?
— Иваном…
— Откуда пришел?
— Из-под Орши… Беженец я… Побирушка…
— Где твои родители?
— Сирота я. Отца полицаи убили… Мамку в Неметчину угнали… А я убег в лес, когда село жгли. Возьмите меня к себе, потому как я есть круглый сирота…»
Санька записал весь текст на доске крупными жирными буквами и по требованию начальника школы дважды прочитал вслух.
Уходя из класса, Зорге приказал Вальтеру, чтоб мальчишки выучили этот странный разговор с невидимым собеседником наизусть. Он сам будет проверять каждое утро.
Как только Зорге вышел из класса, Владик спросил:
— Господин Вальтер, когда мы будем на трубах играть? Другие вон дудят…
Вальтер взмахнул бровями, посмотрел на мальчишку в упор. Потом покрутил пальцем возле его лба, приговаривая нараспев:
— О, твой голова хошшет много знать! Много… — Он присвистнул, заверил со смешком — Будет музыка… Шнелль-бистро…
Мальчишки учили написанные на доске слова, а Вальтер шагал по классу, пыхал сигареткой, то и дело сплевывал в угол, где громоздились сваленные в кучу парты. На полу, вдоль стены, валялись растоптанные окурки.
У Саньки на сердце закипал гнев: никогда в их классе никто не курил и не плевался. Когда Вальтер отлучился на несколько минут, Санька торопливо собрал все окурки и выбросил их в форточку.
Вторую неделю Санька и Владик жили в «музыкальной» школе, но до сих пор не удалось им узнать, кто же еще учится тут, кроме них.
Вальтер строго-настрого запретил мальчишкам ходить на второй этаж. Даже не разрешал выбегать из класса без особой причины. Мало того, он приставил к ним рыжего Эриха, который неотступно ходил всюду за ними по пятам, как привидение.
А между тем Санька замечал, что на втором этаже живут другие «музыканты». Ночью, когда мальчишки ложились спать, слышно было, как топают чьи-то ноги наверху, звучат приглушенные голоса. Днем изредка оттуда наплывал певучий голос баяна. Его звуки были робкие, вкрадчивые. Будто тот, кто трогал пальцами перламутровые клавиши, боялся дать волю голосистому баяну. Приглушенные, несмелые наигрыши внезапно замирали. И только надоевшей, опостылевшей трубе все не было угомону. От нее у Саньки уже стучало в висках, а в ушах не унимался протяжный металлический звон.