Чей мальчишка? (илл. В.Тихоновича)
Шрифт:
Алексей Петрович с жадностью дышал холодным воздухом, пропахшим смолой-живицей. Свежий ветер сдувал с лица ночную усталость. Головная боль затихла. Он чувствовал, как все его тело наливается бодростью и силой.
В памяти невольно ожили события последних дней и давешний разговор с командирами отрядов. Да, кончилась пора отдельных вылазок на шоссе и на железную дорогу. Пришло время истреблять вражеские гарнизоны. Созрели силы для смертельных схваток.
В лесах за Друтью накапливалась партизанская боевая сила. К отрядам Максима Максимыча и Орлова прибавились еще два новых: один образовался из военнопленных, которых привел пограничник Егоров с дручанского моста, второй вырос из местной молодежи. Его так и называли теперь — «Молодежный».
В конце зимы из этих отрядов была создана Дручанская бригада. Командовать ею подпольный обком назначил Алексея Петровича Орлова — секретаря райкома.
В апреле 1942 года партизаны перешли к смелым наступательным действиям. Широкий план боевых операций был заранее подробно разработан. Партизанские отряды, которыми командовал Орлов, за три ночи внезапными налетами разгромили семь полицейских гарнизонов, предусмотрительно выставленных Куртом Мейером вокруг Дручанска. Это были своего рода форпосты. Они принимали на себя первые удары, через них комендант снабжал свой прожорливый гарнизон в Дручанске хлебом, скотом, фуражом. Поэтому Мейер не скупился ни на боеприпасы, ни на оружие. Заслал в гарнизоны с избытком.
В каждом полицейском гарнизоне из бункерных амбразур торчали не только пулеметы, но и минометы и даже мелкокалиберные пушки. Правда, людей было не густо. По семьдесят, по восемьдесят человек в гарнизоне. И только в одном — Ольшанском — сто десять. Но, зарывшись в землю, окопавшись, с таким мощным оружием можно отбивать любые атаки.
Мейер был твердо уверен, что партизаны не на-падут на его гарнизоны, не хватит у них сил… Но когда один за другим были смяты все семь, а недобитые полицаи, побросав оружие, начали сбегаться в Дручанск, самоуверенный Мейер испугался не на шутку. Приказал срочно создавать дополнительные огневые рубежи на окраинах Дручанска, оборудовать секретные пулеметные гнезда.
Мейер догадывался, что партизаны не остановятся на этом. В одну какую-то ночь двинут свои силы на Дручанск.
В штабе партизанской бригады на штабной карте острие красной стрелы было нацелено теперь на восьмой гарнизон — Дручанск. Орлов понимал, что такой гарнизон с ходу не возьмешь. В Дручанске стояли постоем более шестисот солдат и офицеров, отряд городской полиции да плюс те полицаи, которым удалось ускользнуть от партизанских пуль во время разгрома окрестных гарнизонов. Оружия в Дручанске хватало, в боеприпасах нужды не было. Такой гарнизон разгромить нелегко. Тут надо продумать каждый шаг, ибо оплошность в таком деле может сорвать все планы. Главное — тщательно разведать засекреченные огневые точки гарнизона, изучить подходы к ним, чтобы потом, в ночном бою, не подстерегла неожиданность.
… В еловой чащобе, за оврагом, где всхолмились крытые дерном лазаретные землянки, послышалось движение подвод. Фыркали лошади, стучали колеса на выбоинах, шумно шурхали ветки, цепляясь за телеги.
«Раненых, видно, привезли», — подумал Орлов.
Он приказал седлать коня, а сам направился в землянку за оружием. Пора ехать в «Молодежный». Там случилось вчера чрезвычайное происшествие — бежал из-под ареста полицейский. Надо срочно перебазировать отряд. Полицейский, конечно, укажет немцам место стоянки отряда, и те не мешкая пошлют на Друть бомбардировочную авиацию.
Позади послышался топот. Бойко копытила чья-то лошадь. Орлов оглянулся — Кастусь торопит серого жеребца шенкелями. Алексей Петрович вызвал разведчика на сегодня, но не думал, что он прискачет так рано.
Кастусь осадил поводьями разгорячившегося коня. Спрыгнул с седла, по-военному доложил о своем прибытии.
Орлов пригласил Кастуся в землянку. Протирая тряпкой видавший виды автомат, повел неторопливый раздумчивый разговор, чеканя короткие выпуклые фразы:
— Искал я в мыслях, думал… Выбор пал на тебя. Ты вырос в Дручанске. С завязанными глазами каждый закоулок найдешь… — Орлов шагнул к разведчику и уже тоном приказа добавил: — Численность гарнизона… Расположение боевых единиц… Огневые точки… Под особым наблюдением держи караульное помещение и взвод охраны. Засекай время смены ночных патрулей, часовых. Во что бы то ни стало надо узнать ночной пароль гарнизона. Учить, как действовать, не буду. Парень ты смекалистый. Но помни, в Дручанске каждый третий знает тебя в лицо. Действуй через других. Там у нас есть свой человек. Работает под видом сапожника. Но почему-то от него перестали поступать сведения. Вот ты с ним и свяжись. Запомни пароль: «Можно ли заказать хромовые сапоги?» Он ответит: «Приходите в среду или в четверг… Захватите с собой стельку». В ответ на эта слова ему надо сказать такую фразу: «Привет вам от деда Гарбуза. Мороженую клюкву пришлет с внучкой…»
— Когда в разведку? — спросил Кастусь.
— Сегодня. Максиму Максимычу я передал распоряжение. Знает, что ты отозван на особое задание. Подожди, не все, — остановил Орлов Кастуся. — Комсомольский билет оставь мне. Сам знаешь, куда идешь…
Ночью деда Якуба разбудил скрипучий кашель. Старик встал с кровати, нащупал в горнушке кисет с самосадом, трубку. Сел на краю постели, свесив сухие жилистые ноги. Густо задымил.
Первые же затяжки очистили нутро. Дышит оно без хрипа. А то скрипело, как старый кузнечный мех.
Ходики что-то молчат на стене. Третьи сутки не разговаривают с тишиной. Хозяйствует она в избе. Который час? Не угадаешь… Бывало, петухи подсказывали. Если первые заголосили, значит, аккурат полночь, черти на кулачках дерутся. Третьи запели — оповещают: рассвет на подворье идет. А нынче не слыхать их в Дручанске. Всех немцы перевели. Уж больно охочи до курятинки. Чтоб она им, окаянным, поперек горла встала!
Сидит на кровати Якуб, сам с собой разговаривает. Вставать рано. Вон какие лохматые тени по углам копошатся. Значит, рассвет где-то за Друтью замешкался.
Снова набил трубку самосадом. Пыхает. Где-то под печью мышь-домовница скребется. Раньше в чулане промышляла. Чудится старику, кто-то на чердаке топчется. Шаги тяжелые. Так и кряхтит потолок, охает глухо.
Спохватился дед Якуб — на чердаке табак висит в пучках. Ворует кто-то. Сенцы вечером вроде запирал на засов. Видно, через лаз под стрехой проник, ворюга. Оставит без курева.
Слез с кровати дед Якуб, поддерживает рукой холщовые подштанники. А тот уже в сенцах шарит. Рукой по двери шаркает. Скобу дверную, видно, ищет впотьмах.
Не успел старик подойти к порогу, как дверь отворилась и в избу вошел человек с автоматом в руке.
— Не спишь, Якуб?
В голосе знакомая хрипотинка. Осмелел старик. Оторопь прошла. Ощупывает взглядом плечистую фигуру.
— Кастусь… Ты? — заворчал старик с укором. — Постучал бы. А то вишь как подкрался. Напугал чуть не до икоты…
— Патрули ходят по улице, — оправдывался Кастусь. — Услышат…
— Патрули? — удивился дед Якуб. — Не было их тут…
— Смотри в окно, сейчас обратно пойдут мимо избы.