Чик Боудри — техасский рейнджер
Шрифт:
— Нам, наверное, следует работать вместе, — предложил Боудри. — Подождите, пока я соберу вещи. — Он было повернулся, но остановился. — Карен, вы сказали Марку что-то насчет Эль-Пасо. Что это означало?
— Это может ничего не значить, но он разговаривал с Карнсом насчет Эль-Пасо, и они так секретничали, что мне стало любопытно.
— Я думаю, вы правильно догадались. Подождите меня здесь — я приведу коня.
Быстро пройдя через мелкий сосняк к лагерю, он скатал постель и взял под мышку. Он засыпал костер пылью, когда незнакомый
— Одно неверное движение — и я тебя убью!
Это был мужской голос, он доносился сзади и ниже по склону. Чик стоял лицом в ту сторону, где ждала Карен, поэтому человек, должно быть, подобрался, пока он разговаривал с ней.
— Чего вы хотите? — Боудри начал было оборачиваться.
— Стой! — Хриплый шепот заставил Чика застыть на месте. — Рейнджер, ты суешь свой нос в вещи, которые тебя не касаются. Я тебе говорю: уезжай и забудь сюда дорогу. Если еще одно солнце застанет тебя здесь, ты умрешь.
— Вы знаете, что я не уеду, — спокойно ответил Боудри, — а если вы меня убьете, на мое место придут другие.
Ответа он не услышал. Он подождал лишь мгновение, затем бросился в кустарник, откуда шел голос. Чик очутился в россыпи камней, окруженной молодой порослью сосняка. Человек исчез.
Чик огорченно отправился обратно, но вдруг на земле, около валуна, он увидел маленькую записную книжку — дневник, который ведет каждый скотовод. В ней записывается количество голов скота, клейменный он или нет, и другие вещи. Пролистав первые страницы, он посмотрел на имя владельца. «Берт Рейми. „О-О“. Команчи».
— Вас долго не было, — сказала Карен.
Он протянул ей книжку.
— Вы когда-нибудь видели ее раньше?
— Да, ведь это дневник отца! Где вы его взяли?
— Нашел… — Он повернул коня к тропе. — Поехали?
Когда кони прошли несколько шагов, Чик оглянулся на девушку.
— Вы там, у лагеря, видели кого-нибудь?
Она покачала головой и вопросительно посмотрела на него. Боудри сердито нахмурился и взглянул на тропу, которая змеилась между сосен, спускаясь с холмов в равнину. Следы лошади Рейми, старые следы, ясно виднелись в пыли.
А что можно предположить о голосе в кустарнике? О брошенной записной книжке? Допустим, Рейми украл деньги и прячется где-нибудь поблизости. Не приведут ли следы, по которым они шли, в западню?
Чик внимательно изучал тропу, время от времени поднимая глаза, чтобы осмотреть округу. Предубеждение против Рейми у него исчезло. Рядом с ним ехала чистая, честная девушка, она явно любила Рейми, как отца. Бывший управляющий заботился о ней, когда умерла жена, и наверняка любил и раньше. Он был уважаемым скотоводом, ему доверял банк, его любили люди.
— Сдается мне, — сказал Чик вслух, — что он сошел с тропы, потому что увидел, как рядом гонят стадо.
— Что вы сказали?
Боудри покраснел.
— Прошу прощения, мэм. Когда человек часто остается один, у него появляется привычка разговаривать
Она с любопытством взглянула на него.
— У вас нет семьи?
— Нет, мэм. Индейцы убили моих родителей, когда я был еще мальчишкой. У меня никого нет. — Он помолчал. — Кроме рейнджеров. Они подобрали меня, когда я чуть было не выехал на дурную тропу.
— У вас, наверное, есть девушка?
— Нет, мэм. Работа рейнджера не привязывает к одному месту. Я знал нескольких леди, но, должно быть, я не в их вкусе. У меня нет ничего, кроме коня, седла и пары револьверов. Этого мало, чтобы ухаживать за женщиной, особенно когда в любой момент тебя могут продырявить.
— Вы очень симпатичный.
Боудри залился краской. Надо сменить тему. Он никогда не знал, как разговаривать с девушками, ну а что касается его привлекательности, то она просто подшучивает над ним.
— Нет, мэм. Я просто бывший ковбой, умею обращаться с бычками, а с женщинами никогда не умел. Вот вам моя жизнь, мэм: ехать по тропе через огромную, необжитую землю, на которой полно индейцев и преступников.
Всадник, по следу которого они шли, скакал быстрым галопом, направляясь через открытую местность прямо к глубокой лощине в холмах. Через некоторое время они подъехали к ней, Боудри — впереди. Земля здесь была утоптана множеством коровьих копыт, которых гнали через лощину несколько дней назад.
Она тоже увидела следы.
— Как по-вашему, что случилось? — спросил Чик.
— По-моему, отца убили.
— Почему?
— Не знаю. Предчувствие. Если бы отец смог вернуться, он бы давно вернулся. — Она вызывающе подняла подбородок. — Он любил меня, как собственную дочь. Я знаю, что если бы он получил деньги от Карнса, он бы уволился. Это его собственные слова.
Чик отпустил поводья, позволив чалому идти вперед. Он выжидал. Подъехав к уступу, Боудри внезапно остановился. На краю земля обвалилась, и когда он посмотрел вперед, на вершину следующей гряды, то увидел одинокое, низкорослое, густое дерево. Прекрасное место, чтобы поджидать в засаде человека, когда тот проедет лощину. Расстояние — как раз для винтовочного выстрела: ярдов двести, а если первый выстрел не попал в цель, то всаднику-мишени некуда деваться. Он будет как на ладони — совсем как Чик и Карен сейчас.
Спешившись, Боудри подошел к можжевельнику. Оглянувшись, он увидел, что у Карен в руках винтовка.
У дерева Чик обнаружил следы сапог, сигаретные окурки. Бандиты знали, что Рейми едет следом. Возможно, они все подстроили. Они ждали недолго: человек с винтовкой выкурил две сигареты.
Чик медленно подошел обратно к коню, постоял минуту, а затем приблизился к краю уступа, где обвалилась земля.
Карен подошла следом и посмотрела вниз.
— Карен, — мягко сказал Боудри, — вам лучше вернуться к своей лошади. Вспоминайте отца таким, каким он был живым. Он попросил бы вас о том же самом.