Чингисхан и рождение современного мира
Шрифт:
Поскольку монголы начали эту войну по просьбе мусульман-уйгуров, они не грабили города и не отбирали собственность мирных жителей. Войска Джебе наголову разбили армию Гучлуга, и в наказание за все преступления его обезглавили на некой равнине на границе нынешний Афганистана, Пакистана и Китая. После казни монголы послали глашатая в Кашгар, чтобы провозгласить об окончании религиозных преследований и восстановлении свободы вероисповедания во всех общинах. По свидетельству персидского историка Джувайни, народ Кашгара провозгласил монголов «одной из милостей Господа и одним из сокровищ Веры».
Хотя персидские и другие мусульманские хронисты подробно описывают этот поход, «Сокровенное сказание» уделяет ему только одно предложение: «Джебе преследовал Гучлуг-хана из Найманов, настиг его на Желтых горах,
Но важнее всего приобретения новых подданных, важнее укрепления его имиджа защитника угнетенных религий, было то, что теперь во власти монголов оказался весь Великий Шелковый Путь из Китая в мусульманские страны. Теперь его вассалами стали тангуты, уйгуры, черные кидани и северные чжурчжени. И хотя он не контролировал ни главный производственный центр в китайском царстве Сун, ни главные страны-покупатели на Ближнем Востоке, ему принадлежала власть над связью между ними. С получением контроля над потоком китайских товаров монголам открылись широкие перспективы торговли со странами Средней Азии и Ближнего Востока.
В 1219 году Чингисхану исполнилось шестьдесят лет. Позади у него были победоносные походы и великие достижения в области торговли. Джувайни пишет: «Он принес мир и покой, безопасность и счастье, и достиг высшего благополучия и благосостояния, дороги при нем были спокойны, а восстания подавлены». Казалось, ему предстоит доживать свои дни в мире и благополучии, в окружении своей семьи и любимых коней, купаясь в благодарности за то изобилие и роскошь, которые он принес своему народу.
Теперь у него было куда больше богатств, чем он мог распределить среди своего народа, и он решил использовать эти излишки товаров для того, чтобы стимулировать торговлю. Кроме товаров китайского производства к ним просачивались и редкие предметы роскоши с Ближнего Востока. Мусульмане в этих землях производили лучшую в мире сталь. Они выращивали хлопок и делали из него прекрасные ткани, а еще они владели тайнами секретного искусства изготовления стекла. Обширная территория от гор современного Афганистана до Черного моря попала под власть тюркского султана Мухаммада II, властителя Хорезма. Чингисхан хотел получить доступ к этим редкостным товарам и потому стал искать торгового союза с далеким султаном.
Французский историк Пети описывает желания Чингисхана так: «…сей император, коему более нечего было опасаться ни с Востока, ни с Запада, ни с Севера, возжелал заключить искреннюю дружбы с царем Хорезма. С тем он послал в конце лета 1217 трех послов к нему с богатыми дарами… дабы они просили его… чтобы их народы могли торговать мирно и обрели великолепный Союз друг с другом, и узрели утверждение Современного Мира на основе Доверия и Изобилия, которые суть благословенные вещи, коих можно всякому царству желать».
Чтобы подписать договор о торговле и формализовать их коммерческие взаимоотношения, Чингисхан отправил посла к султану Хорезма: «Я хочу жить с тобою в мире. Я приму тебя как своего сына. Для тебя не секрет, что я покорил Север Китая и подчинил себе все племена севера. Ты знаешь, что моя страна полна могучими воинами и серебряными слитками, и потому мне не нужно искать новых владений. Мы оба знаем, что в наших интересах поощрять торговлю между нашими подданными».
С некоторым подозрением и неохотой султан согласился на предлагаемый договор. Поскольку сами монголы никогда не были торговцами, Чингисхан обратился к мусульманским и индуистским купцам, которые уже вели торговлю на покоренных уйгурских землях, из них он выбрал 450 купцов, которых и послал из Монголии в Хорезм с караваном товаров, среди которых были белая ткань из верблюжьей шерсти, китайский шелк, серебряные слитки и необработанный нефрит. Одного индийца Чингисхан поставил во главе каравана и доверил ему еще одно слово дружбы к султану, приглашая его к взаимной торговле, чтобы «впредь злые мысли между нами более не вставали, изгнанные добрыми взаимоотношениями между нами, и мерзость бунтарства и мятежа была очищена».
Когда караван вошел на территорию Хорезма в северо-западной провинции Отрар, которая теперь находится в южном Казахстане, заносчивый и жадный наместник захватил все товары и перебил торговцев и их погонщиков.
Он и представить себе не мог, какими чудовищными последствиями для него обернется этот шаг. Как объясняет персидский хронист Джувайни, наместник не просто опустошил караван, но «обрушил опустошение на весь мир».
Услышав о произошедшем, Чингисхан отправил посланников к султану с требованием покарать своего наместника за его злые деяния; вместо этого султан отчитал хана прилюдно укоряя его в самом неуважительном тоне. Он казнил нескольких посланников и обезобразил лица остальных, которых и отослал затем к их правителю. Всего за несколько недель весть об унижении донеслась до монгольских степей и достигла Аварги, где, по словам Джувайни, «ураган гнева насыпал песку в глаза терпения и милосердия, в то время как пламень ярости воспылал так ярко, что слезы текли из глаз, а потушить его можно было лишь кровью». В ярости, унижении и разочаровании Чингисхан вновь удалился на гору Бурхан Халдун, где «обнажил голову, обратил лицо свое к земле и три дня и три ночи молился, провозглашая: „Я не был отцом этой распри, даруй мне силы для отмщения“. Затем он сошел с горы, раздумывая над тем, как действовать, и начал готовиться к войне».
5
Султан против Хана
Для кочевых народов война была промыслом. Воинам она приносила успех и богатство.
Чингисхан выступил на запад в поход против Хорезма в 1219, году Кролика по восточному календарю, и прибыл на место весной следующего года, года Дракона, когда пересек пустыню, чтобы неожиданно появиться в тылу врага под Бухарой. До конца года монголы захватили все большие города Хорезма, а покинутый всеми султан остался умирать на крошечном островке в Каспийском море, куда он бежал, спасаясь от разыскивающих его воинов Чингисхана.
Монголы продолжали развивать свой военный успех. Четыре года они покоряли города Средней Азии так легко, будто давили мух. Названия захваченных городов сливаются в один поток звуков из дюжины языков: Бухара, Самарканд, Отрар, Ургенч, Балх, Банакат, Ходженд, Мерв, Ниса, Нишапур, Термез, Герат, Бамиян, Газни, Пешавар, Казвин, Хамадан, Ардабил, Марагэ, Тебриз, Тбилиси, Дербент, Астрахань. Армии Чингисхана сокрушали любое войско, которое вставало у них на пути от Гималаев до Кавказа и от Инда до Волги. Каждый из завоеванных городов терпел поражение — раньше или позже. Ни один из них не устоял. Ни одна цитадель не спасла своих защитников. Никакие молитвы не могли отвратить неминуемое поражение. Ни один из властителей не сумел откупиться от захватчиков. Ничто не могло не то что остановить, а даже просто замедлить монгольское нашествие.
Напав на Хорезм, Чингисхан разрушил новорожденное царство, которое было лишь на двенадцать лет старше его собственной монгольской империи, но его удар был направлен не просто против Хорезма, а против огромной древней цивилизации. Мусульманские страны XIII века, в которых сплелись воедино арабская, тюркская и персидская цивилизации, были богатейшими царствами в мире. Они преуспели практически в каждой области знаний от астрономии и математики до агрономии и языкознания и достигли высочайшего в мире уровня грамотности среди простого люда. Если в Европе и в Индии читать умели только священнослужители, а в Китае грамотой владели только правительственные чиновники, в исламском мире практически в каждой деревне было хотя бы несколько мужчин, которые могли читать Коран и трактовать положения шариата. Когда Европа, Индия и Китай еще только достигли уровня региональных цивилизаций, мусульмане подошли ближе всех к тому, чтобы создать цивилизацию мирового класса, которая обладала бы изощренной торговой системой, технологическими и общими познаниями. Но именно потому, что они так высоко вознеслись, им пришлось ниже всего пасть. Монгольское нашествие принесло исламскому миру больше вреда, чем любой другой культуре и цивилизации.