Чингисхан и рождение современного мира
Шрифт:
В отличие от многочисленных армий пехотинцев, которые медленно передвигались и сражались вдоль четко очерченных фронтов, монголы предпочитали воевать по всей территории страны одновременно. Возникающая в результате сумятица позволяла монголам прибегать к разнообразным хитростям и обманам. Однажды монголы захватили конвой с мелким чиновником, который направлялся в осажденный город Дадин. Один из монголов переоделся в его одежду, взял его бумаги и отправился во вражеский город. Как только он прибыл, монголы сняли осаду с города и отступили. Оказавшись внутри города, лазутчик смог обмануть местных чиновников и убедить их в том, что они победили монголов. Затем он лично пронаблюдал
Монголы прибегали не только к такого рода военным хитростям, но и безжалостно использовали самую черную пропаганду, чтобы вызвать страх и беспокойство в стане врага. Одна из легенд, которые распускали монголы, рассказывала, что они как-то пообещали снять осаду с города, если его жители выдадут им в качестве выкупа всех птиц и кошек, каких только смогут найти в своем городе. Голодные защитники с радостью выдали монголам всех животных, которых им удалось поймать. Тогда монголы привязали к их хвостам горящие факелы и выпустили на волю. Обезумевшие звери ринулись обратно в город и подожгли его. В этой истории, разумеется, присутствует большая доза военной пропаганды.
После всех проведенных разведывательных и пропагандистских операций монголы, наконец, нанесли удар, они старались сеять смятение и хаос вокруг себя. Чаще всего они использовали боевой порядок, сходный с «перекати-полем», который называли «стаей ворон» или «звездопадом». По сигналу барабана или костра ночью всадники галопом подлетали к позициям врага со всех сторон, выпускали тучу стрел и исчезали столь же внезапно как и появились. По свидетельству китайского очевидца «они будто с неба свалились, а исчезли как вспышка молнии». Враги были потрясены и растеряны этой внезапной атакой и последующим мгновенным исчезновением врагов, когда грохот и шум нападения вдруг сменялся мертвой тишиной. Прежде чем противник мог толком ответить на удар, монголы отступали, нанеся врагу потери и ослабив его боевой дух.
Еще во время войны с тангутами Чингисхан узнал, что китайские инженеры умеют строить осадные орудия, которые способны разрушать стены городов. Китайцы к тому времени уже изобрели несколько таких машин: катапульта могла перебрасывать огромные камни и воспламеняющиеся вещества за стены; требушет (катапульта, которая работала благодаря тяжелому противовесу) мог запускать снаряды даже с большей скоростью, чем катапульта; баллиста созданная как огромный лук, могла стрелять тяжеленными бревнами, способными разрушать здания и уничтожать все живое на своем пути. Хотя все эти изобретения уже довольно давно присутствовали в истории войн, для монголов они были в диковинку, но вскоре они стали неотъемлемой частью арсенала Чингисхана, который высоко оценил их эффективность. Чингисхан не просто использовал эти осадные орудия, он получил возможность создавать их. Монголы щедро вознаграждали всех инженеров, которые готовы были перейти на их сторону, а после каждой битвы, их отделяли от остальных пленных и принуждали служить монголам. Чингисхан сделал инженерные подразделения неотъемлемой частью своей армии, и с каждой битвой и каждым завоеванием его арсенал боевых машин усложнялся и расширялся.
Осадные орудия вызывали у монголов такой восторг в первую очередь потому, что они позволяли им оставаться на расстоянии от города и избегать рукопашной битвы, которой они так чуждались. В какой-то момент монголы познакомились с огненными копьями (бамбуковыми трубками, наполненными порохом, которые медленно горели и пускали искры и дым). Эта модифицированная версия обычной шутихи использовалась чжурчженями для того, чтобы пугать монгольских коней и сбивать с толку всадников. Впоследствии монголы научились находить применение пороху и в других военных целях.
Когда Чингисхан не мог разрушить защитные сооружения города, он пытался выманить защитников из цитадели на открытое пространство. Один из таких приемов продемонстрировал Джебе во время осады города Ляоян. Используя боевой порядок, который монголы называли «собачьей дракой», он притворился, что его солдаты в ужасе отступают, и приказал им оставить вокруг города их пожитки и животных. Власти города послали солдат, чтобы собрать оставленную монголами добычу, и очень скоро повозки и животные намертво запрудили городские ворота. Когда солдаты оказались в открытом поле, а ворота открылись, монголы мгновенно вернулись и ворвались в город.
Кочевники-монголы с самого начала учились сражаться на скаку. Для воина-земледельца отступление означало поражение, а погоня за противником — победу. Задача пехотинца всегда заключалась в том, чтобы разрушить строй противника и обратить его в бегство. Кочевники стремились убить врага, и тут уж было совершенно неважно, будет это сделано, когда всадник мчится на врага или когда он от него убегает. Наступать или отступать — для монголов все это было одинаково приемлемым способом нанести противнику поражение. Как только монголам удавалось выманить противника из-за стен крепости, они использовали те же приемы, что и для перегона больших стад. Чаще всего они либо позволяли преследователям растянуться в длинную линию, которая вскоре становилась совершенно беззащитной, либо разделялись на небольшие отряды с тем, чтобы преследователи тоже разделились на меньшие группы, с которыми потом легче было бы справиться.
Даже если монголы и вправду отступали, они использовали множество военных хитростей, которые помогали им спастись. Если на них неожиданно нападали во время патрулирования, они бросали на землю ценные вещи и украшения, которые носили с собой для таких случаев. Враги всегда ломали свои ряды и часто дрались за обладание брошенными вещами. Еще монголы бросали позади себя песок или привязывали к хвостам своих лошадей ветви деревьев, чтобы скрыть свои передвижения или создать у врага представление о том, что число монголов в этом районе намного больше реального.
К концу первого года войны против чжурчженей стало понятно, что самым опасным врагом для монголов стали не солдаты и крепости, а неблагоприятный климат. Низины, расположенные близко к большим рекам и океану, овевались теплыми влажными ветрами, и летом жара и влажность становились практически непереносимыми для монголов на их косматых лошадях. Когда они попадали в земледельческие области и города, они тут же начинали страдать от множества заболеваний. Война летом практически прекратилась, когда большая часть монголов и их лошадей отступила на сравнительно близкое расстояние в степи Внутренней Монголии.
В 1214 году Чингисхан осадил самого Золотого Хана в его столице Чжунду (современном Пекине). Чжурчженьский двор только-только оправился от очередного дворцового переворота, и новый Золотой Хан уже так настрадался от внутренних распрей, что не желая выносить еще и затяжную осаду и войну, предпочел откупиться от монголов. Он дал им большое количество шелка, серебра и золота, а также три тысячи коней и пять сотен молодых юношей и девушек. К тому же Золотой Хан признал себя вассалом Чингисхана и отдал ему в жены одну из принцесс королевской крови.