Чингисхан. Книга 3. Солдаты неудачи
Шрифт:
– А это кто? Тоже странник?
– Нет, — Нефедов смеется. — Это персонаж из рассказа Герберта Уэллса. Неужели не читал?
– Читал, — разочаровано отвечаю я. — Просто сразу не допер.
– Но насчет доктора ты почти угадал, — продолжает профессор. — Среди странников есть один тип с такой кличкой. Доктор Чен. Его боятся даже Ночные.
– Кто?
– Да есть одна банда, охотники за головами. Их все называют Ночными, потому что нападают они только в темное время суток. И никогда не оставляют свидетелей. Только трупы.
– Слушай, а предметы?
–
– Ну, там, в этих ваших аномалиях, есть предметы?
Он снова чешет бороду. Потом отвечает:
– Во-первых, аномалии не наши. Мы их не создавали и не можем уничтожить. А во-вторых, ты что, думаешь, что предметы валяются на земле, как самородки? Ходи да собирай? Нет, друг ты мой, все гораздо сложнее. Возможно, когда-то так и было. Кто-то — никто не знает, кто — очень давно, еще на заре человеческой эры, разбросал предметы по всей Земле. А потом люди — ну, первобытные, дикие люди — начали предметы находить и использовать.
Я вспоминаю рассказ Соломона Рувимовича про улитку, с которой началась наша цивилизация. Ага, ну хоть что-то стало проясняться!
Нефедов между тем продолжает:
– Предметов, как я думаю, никак не меньше тысячи, а может быть, и несколько тысяч. И большинство из них попало в руки людей. Наверное, где-то на дне океана или высоко в горах лежат еще ненайденные фигурки, но их мало. Повторяю — большую часть люди нашли. Однако сейчас в ходу среди частных, так скажем, лиц не больше сотни предметов. Где остальные?
– Где?
– Вопрос вопросов! — Нефедов вздыхает. — Говорят, все ведущие мировые державы скупают их за фантастические деньги. Есть так же несколько тайных коллекционеров, собирающих предметы. И, наконец, прозрачные…
– Они тоже ищут их?
– Мало того, если предмет попал к прозрачным, то — все.
– В каком смысле «все»?
– Больше его никто никогда не увидит. Но куда прозрачные девают предметы, я не знаю.
– Ладно, черт с ними, с прозрачными. Давай вернемся к нашей линзе.
– Давай лучше не будем, — кривится Нефедов. — Я же тебе объяснял — это нестабилка.
– И много в аномалиях таких нестабилок?
– Хватает.
Я молчу, смотрю на огонь. Ситуация совсем непростая. Эх, если бы я там, в долине Неш, знал о том, что Телли последовала за нами в линзу!
«И что бы ты сделал?», — интересуется внутренний голос.
«Выбросил бы коня и отправился за ней».
«Не ври себе. Еще пару месяцев назад ты был не готов расстаться с конем. Ты бы просто не сумел. Надо было пройти через все, увидеть своими глазами ад в прошлом и в настоящем, чтобы решиться…»
– Все, заткнись! — ору я.
Нефедов настороженно смотрит на меня из темноты, в руке профессора подрагивает пистолет. Когда он успел отскочить, когда достал ствол? Мысленно беру на заметку новообретенные боевые качества моего спутника. Вслух же произношу:
– Все нормально. Просто маленькая беседа с собственной совестью.
– Круто ты с ней, — смеется Нефедов, убирая оружие. — Я со своей давно уже живу в крепком гражданском браке.
– Хорошо. Тогда давай собираться. Мы идем в линзу. В эту
– Но…
– Никаких «но»! Идем — и точка.
– Погоди ты!
Он тянется к рюкзаку, достает пухлый альбом, начинает листать, бормоча под нос:
– Не то, не то… Ага, вот! Вот здесь мы, сейчас август девяносто пятого… Значит, вектора лягут сюда и сюда… Слушай, нам везет!
– Чего там? — я пытаюсь заглянуть через плечо профессора, но он закрывает альбом.
– Не лезь, куда не надо. Этим картам цены нет. И я за здорово живешь делиться ими ни с кем не намерен.
– Да и бог с ними. Ты лучше скажи — почему везет?
– Мы можем попасть на озеро Рица к зеленой линзе очень быстро. Буквально за пару часов. Риск, конечно, но ведь кто не рискует…
Я молчу. Расклад предельно ясен. У Нефедова есть кот. Он может подсказать, где искать Телли. У меня есть конь. Он указывает путь к Чингисхану — и к волку.
Нефедову нужен волк. Мне нужна Телли.
Вот так: «нужен» на «нужна».
Только волка Нефедов не получит.
Интересно, что будет, когда мы окажемся в будущем? Убить Нефедова я не сумею, да и оружия у меня нет. Одного он меня не отпустит, отдать коня кому-то в будущем не позволит…
И тут я вспоминаю: таблетки! Таблетки Горана! Они лежат в нагрудном кармане рубашки. Нефедов чай уважает. А ведь это, пожалуй, выход!
Никаких моральных угрызений у меня нет. Слишком долго всякие неизвестные — и известные мне люди, тот же Нефедов — использовали меня в своих целях. Теперь пришел мой черед.
И тут же неумолимый внутренний голос произносит: «Все правильно. Ты был преступником, дезертиром, убийцей, лгуном. Осталось только стать отравителем…».
Будущее всегда представлялось мне похожим на картинки из журнала «Техника — молодежи»: высокие, просто запредельно высокие сооружения из стекла и металла, стрельчатые, обтекаемые; основания их тонут в пышной зелени. Обязательно чистое, синее небо, яркое солнце, вдали виднеется лента реки. На полях копошатся, поблескивая полированными боками, аграрные роботы, по идеально гладким дорогам мчатся каплевидные автомобили, управляемые кибер-водителями, в воздухе носятся многочисленные летательные аппараты, а где-то далеко, у самого горизонта, сквозь легкую дымку угадывается какая-нибудь циклопическая конструкция вроде орбитального лифта.
Люди в будущем все как один высокие, красивые, идеально сложенные, абсолютно здоровые, что называется, без патологий, причем это касается не только тела, но и души.
Ворье, извращенцы, психопаты, убийцы останутся в прошлом. Наука сумеет избавить человечество от этих ужасов, пороки превратятся в атавизмы, исчезнут.
Если бы меня попросили описать будущее одним словом, я бы выбрал слово «счастье». Да, конечно же, «счастье». Там все станут счастливыми.
Ну, и, конечно же, беспредельно разовьется наука. Люди, превратив Землю в цветущий сад, выйдут за ее пределы, освоят Луну, Марс, Венеру и двинутся дальше, к планетам-гигантам и спутникам, а потом преодолеют невидимую границу Солнечной системы и рванутся к звездам.