Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха.
Шрифт:
— Обычай велит нам откочевать от места погребения нашего господина, — важно заявил толстый Таргитай-Кирилтух. — Вы же оставайтесь и оплакивайте его.
Обреченная на смерть, семья Есугея постаралась выжить. Оэлун, забыв о том, кем она была, взялась за лук. Главной ее добычей были суслики и куропатки. За удачливость на охоте в семье ее стали называть Оэлун-мерген, что значит «меткая».
Сочихэл со старшими мальчиками выкапывала коренья судуна и кичигина, собирала ягоды, ловила рыбу. Еды все время не хватало. В дырявой юрте — единственном имуществе, оставшемся у них — не держалось тепло. В середине зимы волки подходили к ее войлочным стенам и пытались продрать их, чтобы ворваться внутрь. Оэлун отгоняла волков пылающими головнями и громкими криками.
Весной в урочище прискакали нукеры Таргитай-Кирилтуха. Они очень удивились, обнаружив, что все дети Есугея живы. Не сказав ни слова, всадники умчались прочь, и тогда Оэлун сказала:
— Ваш двоюродный дядя не хочет пятнать свои жирные руки кровью родственников. Он думал, что вас, и в первую очередь Темуджина, убьют голод и зимние холода.
— Почему в первую очередь Темуджина, хатун? — спросил Бектер. Он был всего на год младшего своего сводного брата, но отличался силой и дерзостью.
— Потому что именно Темуджин наследует Есугеев улус, — со вздохом объяснила Оэлун. — Нам придется покинуть эти места, иначе Таргитай-Кирилтух все же решиться на убийство.
Разобрав юрту, изгнанники на себе перенесли ее из верховьев Онона в поречье Керулена, к истокам реки Сангур, в гористые, поросшие лесом, безлюдные места. Здесь, в укромном урочище, называемом Гурельгу, они и поселились.
Вскоре у Есугеевой семьи появились соседи — люди из племени джардаран. Они участливо отнеслись к вдовам и сиротам, но, увы, сами жили очень бедно и ничем не могли им помочь.
Следующей зимой Темуджин сдружился с сыном джардаранского нойона, мальчиком Джамухой. Они играли в бабки на льду Сангура, учились охотиться на зайцев и ловить рыбу из подо льда.
Пришла весна, а с нею и новые тревоги. В юрте Оэлун возникла распря между Темуджином и Бектером. Женщины никак не могли погасить этот пожар, а прочие дети были слишком малы, чтобы вмешиваться.
Бектер, не стесняясь, говорил, что нужно выдать Темуджина Таргитай-Кирилтуху. Тогда всех остальных оставят в покое, и можно будет примкнуть к какому-нибудь племени и жить нормальной жизнью.
— Трус! — кричал ему Темуджин. — Ты готов стать нищим, бедняком, лишь бы спасти свою шкуру! Я — хозяин Есугеева улуса, и я верну его себе, всем нам.
— Да какой ты хозяин, — насмехался Бектер. — Посмотри на себя — у тебя рубаха из шкур сусликов. Чтобы стать Есугеем, мало только, носить его шапку. Наш отец мертв. Нам никто не поможет.
Сводные братья часто дрались, в кровь, разбивая друг другу лица, но более крепкий Бектер всегда побеждал. Ночами Темуджин тихо плакал, глотая злые слезы, а утром все начиналось сначала.
Сошел снег, на солнечной стороне холмов пошли в рост саранки, дикий лук и чеснок. Оэлун спозаранку выгоняла младших детей собирать их. Джардараны собрались откочевывать на юг, в степи. Джамуха прискакал к юрте изгнанников и вызвал Темуджина.
— Наши охотники видели на той стороне гор тайджиутов, — задыхаясь, сказал он мальчику. — Отец говорит, что они ищут вас. А вчера к нам приходил Бектер. Он хочет выдать тебя. Отец не будет ссориться с Таргитай-Кирилтухом и поможет Бектеру встретиться с его нукерами. Завтра утром мы покинем эти места. Перед отъездом твой сводный брат придет к нам. Беги, Темуджин! Беги, иначе тебя ждет смерть!
— Спасибо за слова, прозвучавшие вовремя, — ответил Темуджин. — Ты предупредил меня, Джамуха, и тем самым спас. Ты мне больше брат, чем кровные братья. Отныне ты мне анда! Я никогда не забуду, что ты сделал для меня.
— И ты мне анда, Темуджин, — взволновано проговорил Джамуха. — Бери моего коня и скачи прочь отсюда.
— Нет, я останусь. Сыну Есугей-багатура негоже бегать от опасности. Езжай домой и веди себя, как ни в чем не бывало. Мы еще встретимся, Джамуха! Прощай!
— Прощай, Темуджин! — и мальчик, хлестнув коня, ускакал прочь.
Все ночь Темуджин не спал, опасаясь упустить Бектера. Еще до рассвета он поднялся с лежанки, тихонько разбудил семилетнего брата Хасара, который, несмотря на свой возраст, хорошо стрелял из лука, и с ним покинул юрту. На улице братья натянули тетивы на свои луки и собрались уходить к реке. Они взяли с собой две имевшиеся стрелы со стальными наконечниками — на всех остальных стрелах наврешия были из кости или обожженного можжевельника.
Оэлун заподозрила неладное и догнала братьев на берегу Сангура.
— Что вы надумали? Зачем вам боевые стрелы? — напустилась она на сыновей.
— Иди домой, мать, — ответил Темуджин. — Мы сделаем то, что должно. Иначе тайджиуты убьют не только меня, но и остальных.
— Недаром ты родился с кусом запекшейся крови в руке! — крикнула Оэлун. — А твоего малолетнего брата нарекли Хасаром, как свирепого пса. Вы готовите братоубийство, как дикие звери, как кровожадные хищники! Вы…
— Иди в юрту, мать, — спокойно сказал Темуджин. — Пойдем, Хасар.
…Путь в становище джардаранов лежал по краю соснового бора. Посадив брата в засаду у большой, корявой сосны, Темуджин спустился в долину и вновь поднялся к лесу уже за спиной Бектера. Тот не оглядываясь, шел по опушке, помахивая тяжелой дубинкой. Сражаться с ним врукопашную, нечего было и думать. Темуджин, стараясь не шуметь, догнал сводного брата, и, наложив стрелу на тетиву, начал красться следом.
Когда Бектеру осталось несколько шагов до корявой сосны, Темуджин окликнул его. Хасар вышел из-за ствола, целясь в Бектера. Сын Сочихэл оказался меж двух огней и понял, что ему не спастись.
— Не трогайте Бельгутея, я ничего не говорил ему, — попросил он, сел на корточки и закрыл глаза.
— Стреляем вместе! — приказал Темуджин шмыгающему носом Хасару. — Ну… Ху-урра!
Братья спустили тетивы одновременно. Стрелы ударили в грудь и спину Бектера, пробив его тело насквозь. Мальчик завалился набок и попытался отползти в сторону, окрашивая лесную траву кровь, но вскоре силы оставили его. Несколько раз, со свистом вдохнув, Бектер вытянулся и умер. Темуджин обломал стрелы, сберегая драгоценные наконечники, поправил на голове отцовский малгай и братья отправились в обратный путь…