Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Он понимал, что они сами были не сильно лучше тех неизвестных, потому что занимались в землях римлян ровно тем же самым. Но это-то они, им можно. А всякие оборванцы, смеющие бросать им вызов — это, однозначно, разбойники и воры.
— Разбили мы этот отряд, — продолжил Эйрих, видя в глазах слушателей живейший интерес. — Но многие были ранены, поэтому я решил встать лагерем в ближайших холмах. Я предвидел, что теперь, когда мы вынуждены задержаться, есть риск прихода римлян, поэтому мы сразу начали готовиться к худшему...
Дальше
— Пятая часть — твоя, отец, — закончил Эйрих свой не особо долгий рассказ. — Воинство было удовлетворено новым способом распределения добычи, пусть он и проводится не по заветам предков.
— Позже обсудим, — пообещал Зевта. — Значит, говоришь, сотня римлян была против вас?
— Лучников мы перебили полностью, никто не ушёл, — покивал Эйрих. — Но некоторые легионеры, всё же, сумели прорваться и сбежать. Мало, но сбежали. Потом я их поискал немного, но, видимо, бежали они быстрее, чем летела стрела...
По всему бражному дому зашуршали перешёптывания — молодые девицы, накрывающие на столы, точно разнесут весть из первых уст, нарастив сверху небылиц от себя. Эйрих рассчитывал и на этих девиц в том числе — чем больше будут обсуждать его подвиги в деревне, тем ярче слава.
Это у него в прошлой жизни его власть произрастала из силы туменов, а также заведомо высокого положения его рода в степи. Тут же они, несмотря на уже достигнутое, никто. И звать их никак. Власть надо будет добывать через славу, а славу можно получить только в бою.
«Воевать придётся много», — подумал Эйрих.
— Эка невидаль — сто римлян, — пренебрежительно фыркнул Валамир. — Иоанн рассказывал, что против персов сражаются десятки тысяч римлян.
Братец, за прошедшее время, изрядно осмелел и обзавёлся гонором. При этом ни в бою, ни умом, он не блистал. Обычный завидующий мальчонка...
— Раз для тебя это просто, то сходи в набег, — предложил ему Эйрих. — Одолей римскую центурию, а уже потом говори, что видаль, а что невидаль.
Необходимо осечь зарвавшегося мальца, с чего-то возомнившего о себе слишком многое. Вообще, что-то такое в Валамире было всегда, но расцвело это только сейчас, когда сам Тенгри дал ему, незаслуженно, просто потому что, высокое положение и богатство.
— Хватит, — приказал Зевта, а затем посмотрел на Эйриха. — Ты молодец, сын. Вовремя привёз брони и мечи. И другие товары тоже вовремя. Как раз гунны скоро привезут ещё больше скота — не только обменяем его на золото, но ещё и покажем, что у нас почти все воины бронные.
Это будет очень большой ошибкой — будить в кочевниках жадность. И действия Зевты приведут именно к этому. Сейчас, вероятно, гунны считают, что у нищих готов просто нечего брать, кроме рабов, но когда они увидят то, что у них есть...
Алчность точно взыграет и коневоды пересекут Дунай, чтобы истребить здесь всех.
Надо уходить.
— Надо уходить, — произнёс Эйрих решительно. — Ибо придут либо гунны, либо римляне.
— Знакомая история, — вновь непрошено вступил в беседу Валамир.
— А не кажется ли тебе, брат мой, — посмотрел на него Эйрих, — что ты слишком много говоришь?
— Эйрих, — Зевта нахмурился. — Негоже ссориться с родной кровью.
Сейчас Эйрих жалел, что не позволил давно мёртвому Дикинею сделать его грязное дело хотя бы наполовину. Глядишь, Валамир сейчас держал бы язык за зубами. Или лежал в овраге, том самом, где они закопали Дикинея.
— Валамир, брат мой, — сдержанно улыбнулся Эйрих. — Прости меня за грубость. Но будь добр впредь не лезть в разговор взрослых мужей.
— Эйрих прав, — поддержал его отец, вдруг вспомнивший, что Эйрих — это взрослый мужчина, а Валамир — это сопляк, которому ещё незачем давать слово. — Помолчи, Валамир.
Непоследовательность действий отца толсто намекала на то, что он уже изрядно перебрал, что также было видно по красному лицу и медленно двигающимся глазам, хмельно и лениво оглядывающим пространство вокруг.
— Хорошо отец, — поклонился Валамир и отошёл за колонну.
Одна из обслуживающих стол женщин, Ильда, вдова Дикинея, неопределённо хмыкнула, взглянув на Иоанна. Римлянин потупил взор.
Слышал Эйрих, что Ильда повадилась ходить к яме римлянина и, как говорил Виссарион, испражнялась на него по малой нужде, прямо через решётку. Она не забыла, как он пользовал её за, как позже выяснилось, копейки. И почему-то всем деревенским бабам было важно не то, что Ильду за деньги пользовал римлянин, а то, что за маленькие деньги.
Неизвестно, сколько раз Ильда ходила к яме, но, как полагал Эйрих, каждую монетку она окупила.
«И окропила, ха-ха-ха!» — Эйрих с трудом не позволил смеху вырваться наружу.
Вдова поставила на стол перед вождём самую жирную куропатку.
— Ильда! — позвал Эйрих. — Подойди ко мне.
Женщина повиновалась.
— Это тебе подарок, из дальних странствий, — вытащил Эйрих из кошелька два серебряных кольца без камней.
Ильда сильно удивилась, но дар приняла, после чего поклонилась в пояс.
— Ступай, — отпустил её Эйрих.
Иоанн Феомах смотрел на происходящее со смешанными чувствами. Он ведь прекрасно понял, за что именно Ильда получила этот дар...
— Мы уже не раз слышали от тебя, что надо уходить в Италию, — произнёс Зевта, решивший, что неловкая пауза затянулась. — Но мы не можем.
— Почему? — спросил Эйрих, уже догадываясь, что за ответ получит.
— Иоанн обещал мне связь с римским императором, — ответил Зевта.
— Брехня, — вздохнул Эйрих. — Он солгал тебе.