Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Практика показала, что недолго.
– А-а-а-а, кха-хка!!! – с яростным кличем, а затем кашлем вылетел из окна первый римлянин.
У Эйриха было подозрение, что из настоящих римлян в этом отряде только один Иоанн, а остальные близкородственны готам, потому что уж больно легко они начали почти правильно говорить на готском…
Первый смельчак был нанизан на копья и слаженно опрокинут чуть в сторону. Но дальше повалили остальные римляне, массово, но не слаженно, потому что видимость в бражном доме, вероятно, практически никакая.
Воина,
«Жаль, что я не могу немного ускорить время, – подумал Эйрих, – чтобы побыстрее перестать быть сопляком, не воспринимаемым никем всерьез…»
Будь у него полная власть над этой неполной сотней, лишних потерь бы удалось избежать. Жалко ли ему этих людей? Как людей – не жалко. А вот как воинов…
Отец Григорий истово крестился, шепча слова молитвы. Вероятно, молится за успех дела.
Методичное истребление римлян было несколько омрачено тем, что кто-то из них забрался на крышу и вылез из соломы. В готов внизу полетели дротики. Эйрих, не желающий терять еще несколько воинов совершенно зазря, вскинул лук, взял прицел и выстрелил.
Стрела врезалась в наплечник римлянина, бесполезно упав на солому. Мальчик не расстроился, потому что понимал, что такое бывает, это жизнь. Римлянин, не ожидавший такого поворота, исчез в соломе крыши.
Некоторое время спустя римляне перестали хаотично прыгать из окон. Возможны были два варианта: притерпелись к дыму или готовят какую-нибудь пакость…
– Сдавайтесь! – крикнул Зевта. – Я обещаю вам жизнь!
Тишина стала ответом.
– Или мы подожжем бражный дом, и вы сгорите заживо! – предупредил отец римлян. – Даю вам шестьдесят ударов сердца! Если не выйдете без оружия, бросим факел на крышу, и вы сгорите!
– Надо сжигать их сразу, – неодобрительно сообщил ему Эйрих. – Ты только что лишил нас преимущества внезапности.
– Что ты такое говоришь? – поморщился Зевта. – Ты сам говорил Брете, что можно выменять ценных римлян на золото и серебро…
– Этих надо убивать, – покачал головой Эйрих. – Иначе родичи убитых дружинников не поймут нас.
– Ты прав, конечно… – после небольшого обдумывания слов сына, ответил Зевта. – Эх, а я-то больше надеялся на Валамира… Но вон оно как оказалось… Подождем, что решат римляне, после чего подожжем.
Но римляне не стали ждать собственного сожжения, а пошли в слаженную атаку из восточных окон. Первые полезшие, естественно, погибли, а вот остальные сумели оттеснить копейщиков назад, но затем увязли в схватке с усилительными десятками, оставленными на случай подобного прорыва. Это тоже идея Эйриха, но Зевта ее присвоил, выдав воинам за свою придумку. Эйриху не жаль, потому что Зевта – это его прикрытие и способ закрепиться во власти в будущем.
Не
Результаты стрельбы оценить трудно, но он слал стрелы в толщу стремящихся вперед воинов, пытающихся продавить хаотичный строй готов. Какие-то плоды стрельба Эйриха все же давала, потому что некоторые римляне в толще все-таки падали под ноги соратникам. Но, однако, основную лепту в погибель римлян вносили топоры воинов.
Дерзкая и скоординированная контратака римлян была провалена, и это поняли стоящие позади воины, начавшие залезать обратно в окна. Зато они сумели опрокинуть телеги, поэтому задымление в бражном доме начало снижаться.
«Если бы я этого не предвидел, ха-ха…» – подумал Эйрих с чувством превосходства.
Еще четыре телеги с сырым сеном, облитым маслом, ждут своего часа за домами.
– Прикатите еще! – приказал Зевта.
– Думаю, лучше спалить их там, – произнес Эйрих.
– Пусть задыхаются и теряют людей, – покачал головой отец.
– Мы тоже теряем, – вздохнул Эйрих. – А подпалив крышу, мы убьем их очень быстро.
– И сожжем брони, оружие, ценности? – резонно спросил Зевта. – Нет, мы их задушим дымом и перебьем постепенно…
Когда Зевта хочет быть не просто вождем, а богатым вождем, Эйрих думает на два шага вперед: им надо будет жить завтра и послезавтра. А если послезавтра соседи придут забрать все, что у них есть, а выживших сегодня воинов окажется недостаточно для защиты? А если римляне пришлют кого-то мстить? Встречать их в богатых доспехах и с дорогим оружием? Но резон в словах отца Эйриха был, этого не отнять. Для завтрашнего и послезавтрашнего дня ценности и оружие с бронями не повредят…
Дым от новых телег повалил по-особому густо, но римляне уже не решались выбираться наружу, на верную смерть.
– Мне поджигать или нет? – подошел к отцу и сыну Хумул.
Бедняга больше не мог стрелять из лука, потому что волки отгрызли ему указательный и средний пальцы на правой руке. Он пытался удерживать тетиву безымянным пальцем с мизинцем, но точность стрельбы стала неприемлемо низкой. Он больше не охотник, да и воин из него так себе, но он все еще отличный следопыт, поэтому может быть полезен в набегах. Только на это он может рассчитывать.
– Мы не будем их сжигать, – ответил Зевта. – Вытравим дымом, а потом добьем. Но пусть думают, что мы можем поджечь их в любой момент…
– Сдаемся! Не стреляйте! – высунулся из соломы римлянин, говорящий на готском.
– Выходите без оружия! – велел ему Зевта. – Воины, если у римлянина не будет в руках оружия, не убивать!
Постепенно из окон вылезали римляне, невооруженные и задыхающиеся. Последние из них буквально выползали. Их собрали на деревенской площади и посадили под охрану, начав освобождать от броней.