Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Эйрих уступил ему дорогу, но хорошо запомнил его лицо.
Римлянин не стал уходить дальше трех шагов и начал справлять нужду прямо на стену бражного дома. Случись такое в его ставке в прошлой жизни, Темучжин приказал бы всыпать этому подонку сотню плетей. Испражнения вызывают болезни, он это знал от сводного брата и шамана Тэб-Тенгри, который услышал это от проезжего арабского ученого, изучающего встреченные на своем пути народы. Тэб-Тенгри говорил, что араб был очень мудрым, поэтому оснований не доверять его словам не было. С тех пор в ставке Темучжина нельзя было справлять нужду где попало, и это действительно
Пусть с шаманом у Темучжина не сложилось нормальных отношений, ведь он начал грести власть под себя, но нельзя было отрицать мудрость Тэб-Тенгри. А еще он был прожженным интриганом. В итоге его интриги его же и погубили…
Войдя внутрь, Эйрих увидел дружину, сидящую за длинным столом, а также римлян, пьющих вино и мед из рогов для дорогих гостей вождя. Что-то явно идет не так.
– Эйрих! – пьяно заулыбался увидевший его Брета. – Садись и выпей с нами! Я приказываю тебе!
Мальчик прошел к столу и сел рядом с одним из римлян. Отец сидел на противоположной стороне стола и, судя по всему, не прикасался к алкоголю: у них уговор, он действует даже в особых случаях. Зевте не нравилось, что он не пьет, когда все пьют, но он держал свое слово, так как знал, что Эйрих узнает и будет меньше уважать отца. А это смертельный позор, когда сын не уважает отца за неисполнение соглашений.
Эйриху передали кружку с алкоголем. Он принял ее, но поставил на стол перед собой.
– Малец! – возмутился Брета. – Эти люди пришли издалека, надо уважить их!
Но Эйрих отрицательно покачал головой. Его отношение к алкоголю прекрасно известно.
– Тогда иди сюда и поговори с нашим новым другом! – приказал Брета, решивший не давить на мальчика, которому действительно рановато пить, как полагается взрослому мужику. – Эй, ты, Герих, переведи своему господину, что у меня есть человек, который свободно говорит на римлянском!
Эйрих подошел к вождю и увидел римлянина, обряженного в шелка. Перед глазами будто молния сверкнула. Точно такие же шелка он видел у китайцев…
«Китай здесь есть!» – сделал он скоропалительный вывод.
– Откуда у тебя эта ткань? – спросил Эйрих, указав на тунику чужеземца.
– Для начала, юноша, представься, – нахмурил брови римлянин.
– Эйрих, сын Зевты, – ответил юноша. – А ты кто такой?
– Иоанн, сын Михаила, – в его стиле ответил римлянин. – А эта ткань… Ее изготавливают величайшие мастера в далеком-предалеком царстве Серике. Ты, вестимо, не знаешь, где это… Серик расположен за варварскими степями, варварскими реками, варварскими озерами, морями и горами, в месяцах пути на восход…
Изъясняется этот Иоанн почти как Марцеллин, то есть уже вызывает у Эйриха мучительную головную боль витиеватыми формулировками.
«Почему люди не могут писать и говорить, как принцепс Октавиан?» – подумал он с досадой.
– Вижу, ты ничего не понял, – хмыкнул Иоанн недовольно. – Не печалься. От многих знаний многие печали…
На вид Иоанну было зим двадцать пять, может, тридцать, если судить по слегка усталой коже лица. Имеет лишний вес, небольшой, но его никак не компенсируют выдающиеся мышцы, как оно присуще воину. Иоанн – не воин, потому что у него жир да кости, он рыхлый
– Я прекрасно понял тебя, римлянин Иоанн, – покачал головой Эйрих.
– Откуда ты знаешь латынь? – поинтересовался римлянин.
– Выучил, – не стал давать развернутого ответа Эйрих. – Ты что-то хотел спросить у нашего вождя?
– О, нет-нет, я уже все, что надо, спросил через Гериха, моего переводчика, – заулыбался Иоанн, а затем встал со стула и поднял рог. – Сейчас мы празднуем, мальчик! Садись и выпей за здоровье императора и наше благополучие!
Глава восьмая. Бойтесь ромеев, дары приносящих
8 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени
– Скажи вождю, что мы хотим заключить мир со всеми готами разом! – пьяно произнес Иоанн. – Император очень благосклонен к вашему народу и гордится теми готами, которые служат в его легионах! Нам только-то и нужно, что наладить взаимопонимание, чтобы больше не случалось нелепых недоразумений! Губернатора, который устроил вам голод, я казню. Лично! Император наделил меня полномочиями карать всех, кто своими действиями осквернял репутацию империи в глазах ценных союзников!
Эйрих, без особой на то охоты, перевел экспрессивные слова римлянина. Стелил он очень мягко, будто нет между ними больше никаких многолетних конфликтов и недоверия. Будто все это может решить один-единственный человек, настроенный на исправление давней несправедливости.
– Дригкай! – выкрикнул вусмерть пьяный Брета.
Воины и дружинники заорали что-то неразборчивое, но восторженное, после чего опрокинули в себя содержимое своих рогов.
Эйрих чувствовал, что хмелел просто от присутствия рядом с этими людьми, от вдыхания одного воздуха с ними. Пили они привезенное римлянами крепленое вино, а также местные мед и брагу.
Как-то случайно он увидел способ приготовления браги. Ячмень, на который приходится половина всех посевов, обжаривали на бронзовых сковородах, после чего помещали в каменную бочку, в которой было бронзовое дно и костер под ним.
– Великий вождь! – заговорил Иоанн, приняв обновленный рог с самой лучшей медовухой. – Мы просто обязаны сообщить всем остальным вождям о том, что император настроен на мир и готов простить ваши грехи перед ним, а вы в ответ удовлетворитесь карой над всеми, кто грешил перед вами! Во славу мира и дружбы!
– Дригкай!!! – синхронно воскликнули все присутствующие, даже римляне.
Эйрих поморщился и начал переводить слова Иоанна. Видно, что общий язык с «варварами» он налаживать умел, как и втираться в доверие…
– Ти-и-и-ир… – протяжно запел Ниман Наус.
– Да-а-а-а! Давай, Ниман! Да-а, да-а-а!!! – заорали в его поддержку воины и дружинники.
Атмосфера потеряла даже призрачные намеки на статус деловой, все более напоминая повальную пьянку.
Наус сделал мощный глоток из рога и продолжил: