«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)
Шрифт:
Говоря о нормах права монголов, брат Иоанн использует разные понятия: «закон», «установление», «обычай», «указ», «традиция». Только И. де Рахевилц, вслед за П. Джексоном, высказал предположение, что они могли обозначать разные источники права, но не стал развивать эту тему [37] . Между тем при анализе «Книги» Иоанна де Плано Карпини следует учитывать два момента. Во-первых, францисканец-дипломат был одним из образованнейших людей своего времени и вряд ли произвольно употреблял понятия: «закон», «обычай», «указ» и пр., которые со времён Римской империи четко дифференцировались. Во-вторых, «Книга» была написана отнюдь не по личным наблюдениям её автора, а представляет собой отчёт, составленный на основе информации, полученной от компетентных лиц – приближённых монгольских правителей (сначала – Бату, затем – Гуюка) [38] . Таким образом, можно не сомневаться, что брат Иоанн весьма чётко и скрупулёзно обозначал те или иные нормы права как обычай или установленный сверху закон.
37
Rachewiltz I. de. Some Reflections on Chinggis Qan’s Jasagh // East Asian History. – Canberra, 1993. – № 6. – P. 102.
38
См.:
Законы и установления
Брат Иоанн сообщает: «Оттуда же он (Чингис-хан. – Р. П.) вернулся в свою страну и там создал множество законов и установлений, которые тартары безупречно соблюдают» [39] . Далее францисканец говорит о содержании двух из них: смертная казнь за попытку захвата ханского трона без избрания на курултае и покорение всех остальных народов мира. Отметим, что, говоря о законах и установлениях, брат Иоанн использовал термины leges et statuta. Lex означало закон, постановление, statuta – уставы и установления. Словом leх в средневековой Европе нередко обозначали вообще совокупность писаных актов, исходящих от верховной власти.
39
Giovanni di Pian di Carpine. Storia dei Mongoli / edizione critica del testo latino a cura di E. Menesto; traduzione italiana a cura di M. C. Lungarotti e note di P. Daffina; introduzione di L. Petech; studi storico-filologici di C. Leonardi, M. C. Lungarotti, E. Menesto. – Spoleto, 1989. – V. 5. Автор выражает благодарность А. Г. Юрченко за предоставленный перевод этого и последующих фрагментов латинского текста источника.
Под leges францисканец, несомненно, подразумевал Великую Ясу, т. е. совокупность правил и установлений Чингис-хана, и подтверждение этому мы находим в других источниках. Так, постановление о казни за узурпацию трона отражено в сообщении персидского историка 2-й пол. XIII в. Джувейни. Он сообщает, что великий хан Гуюк после своего воцарения повелел судить Тэмугэ-отчигина – брата Чингис-хана, незадолго до этого пытавшегося захватить власть. «Когда они закончили своё дело, группа эмиров предала его смерти в соответствии с Ясой» [40] .
40
Juvaini Ata-Malik. The History of the World-Conqueror. – Р. 255.
Что касается установления о покорении мира, то ни один источник не даёт оснований отнести его к Ясе: и современники, и авторы боле позднего времени говорят о том, что это повеление Чингис-хана отражалось преимущественно в посланиях великих ханов, которые они направляли в качестве указов государям, считая последних ниже себя. Венгерский доминиканец Юлиан приводит текст послания великого хана Угедэя венгерскому королю Бэле IV (1237 г.): «Я Хан, посол царя небесного, которому он дал власть над землёй…» [41] . Наследник Угедэя Гуюк в письме папе римскому Иннокентию IV (1246 г.) сообщает: «Силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где заходит, пожалованы нам» [42] . В «Сокровенном сказании» слова о власти над миром вложены в уста самого Чингис-хана, который заявляет: «…я, будучи умножаем, пред лицом Вечной Небесной Силы, будучи умножаем в силах небесами и землёй, направил на путь истины всеязычное государство и ввёл народы под единые бразды свои…» Эти слова охарактеризованы как jarlig, т. е. повеление Чингис-хана [43] . Следовательно, де Плано Карпини сумел увидеть разницу между сводом законов Ясой и отдельными указами – ярлыками великих ханов, применив к первому из них термин lex, а ко вторым – statuta.
41
Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII–XIV вв. о татарах и восточной Европе // Исторический архив. – 1940. – № 3. – С. 88.
42
Иоанн де Плано Карпини. История монгалов / пер. А. И. Малеина, вступит. ст., комм. М. Б. Горнунга // Путешествия в восточные страны. – М., 1997. – С. 392–393, прим. 182.
43
Козин С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongol-un niгuca tobci-gan. Юань Чао би ши. Монгольский обыденный изборник. – М.; Л., 1941. – С. 168, 287 (§ 224).
Т. Д. Скрынникова, опираясь на сведения «Сокровенного сказания», делает вывод о тождестве понятий «засак» и «зарлик», считая их синонимами, обозначавшими совокупность норм «гражданского» права [44] . В подтверждение своей точки зрения она приводит ряд фрагментов «Сокровенного сказания», в которых понятия «засак» и «зарлик» фигурируют в одинаковом значении – распорядок, указ, приказ. Это дало ей основание высказать предположение, что «засак» и «зарлик» обозначали одну и ту же категорию норм права, только первый термин имел происхождение тунгусо-манчжурское, а второй – тюркское [45] . По нашему мнению, выводы Т. Д. Скрынниковой справедливы лишь применительно к первому этапу развития Монгольской империи – пока Чингис-хан объединял Монголию под своей властью. Действительно, любое распоряжение, исходившее от быстро усиливавшегося правителя, имело для его подданных силу закона, так что принципиальной разницы между Ясой и ярлыком ни для хана, ни для исполнителей его воли поначалу не существовало. Тем более в это время любые распоряжения Чингис-хана были устными, и разницу между Ясой и ярлыком было обнаружить непросто [46] .
44
Скрынникова Т. Д. Сакральное право средневековых монголов // Россия и Монголия в свете диалога евразийских цивилизаций: материалы международной научной конференции. Звенигород, 2–5 июня 2001 г. – М., 2002. – С. 143. Следует оговорить, что исследователь понимает под «гражданским» правом не частное право в его современном понимании, а совокупность норм, исходивших от государства – в отличие от древних обычаев.
45
Скрынникова
46
См.: Козин С. А. Сокровенное сказание. – С. 118, 144, 158, 239, 263, 276 (§ 145, 192, 202); Алтан Товч //freeyellow. com/jagdag/zev/ index. htm.
Но францисканец сообщает, что Чингис-хан принял «законы и установления», вернувшись в свою страну из походов против жителей страны «шумящего солнца», людей с пёсьими головами, людей с одной половиной туловища и т. п. – т. е. тех походов, сообщения о которых, как установлено исследователями, относятся к фантастическому «Роману о Чингис-хане» [47] . Следовательно, их хронология также является легендарной, и установить дату возвращения Чингис-хана из похода и принятия им законов представляется довольно сложным. Однако в нашем распоряжении есть информация других источников. Персидский историк Рашид ад-Дин, автор «Сборника летописей» нач. XIV в., даёт сходное сообщение под годом курицы, 622 г. по х. (1225 г.): «То лето он пробыл дома и соизволил издать мудрые повеления [йасакха-и барик]» [48] .
47
См.: Юрченко А. Г. Империя и космос.
48
Рашид ад-Дин. Сборник летописей / пер. с перс. О. И. Смирновой; примеч.: Б. И. Панкратова и О. И Смирновой; ред. А. А. Семёнов. – М.; Л., 1952. – Т. I. – Кн. 2. – С. 230.
Таким образом, сообщение папского посла относится к периоду, когда Монгольская империя достигла более высокого уровня развития, форма указов была уже позаимствована монголами из империи Цзинь ещё при Чингис-хане, что подтверждает, в частности, посол Южной Сун Чжао Хун: «Чингис также издаёт указы и распоряжения и другие документы. Всему этому научили их мятежные чиновники цзиньских разбойников» [49] . К этому времени стало проводиться принципиальное различие между ясами и ярлыками. Ясы стали означать именно законы Чингис-хана, составленные для регулирования отношений с подданными его обширной многонациональной империи и с иностранными государями, которые запрещалось изменять или отменять. Ярлыки же представляли собой указы по вопросам, не регулировавшимся ясами, но требовавшими вмешательства монарха, т. е. своего рода «текущее законодательство». Именно к этому периоду и относится анализируемое сообщение брата Иоанна, в котором понятие «законы и установления» следует трактовать как «ясы и ярлыки». Восточные источники подтверждают тот факт, что францисканец произвёл эту дифференциацию не по собственному усмотрению: Рашид ад-Дин сообщает, что «В этом году, [году] барана, он [Угедэй] захотел собрать ещё раз всех сыновей, родственников и эмиров и заставить их вновь выслушать ясу и постановления» [50] .
49
Мэн-да Бэй-лу («Полное описание монголо-татар») / пер. с кит., введ., комм. и прил. Н. Ц. Мункуева. – М., 1975. – С. 74.
50
Рашид ад-Дин. Сборник летописей. – Т. II. – С. 35.
Закон или обычай
Один раздел «Книги о тартарах» непосредственно посвящён правовым нормам средневековых монголов: «У них есть также закон или обычай убивать мужчину и женщину, которых явно застают за прелюбодеянием; сходным образом и девушку, – если она будет предаваться разврату с кем-нибудь, убивают [и] мужчину, и женщину. Если кого-нибудь застают в земле, [находящейся] в их владении, за грабежом или воровством, его убивают без всякого сострадания. Также, если кто-нибудь раскрывает их замыслы, особенно когда они намереваются идти на войну, ему наносят по спине сто ударов, [таких] сильных, какие [только] может наносить один [крепкий] крестьянин большой палкой. Также, когда какие-нибудь [лица] из младших [по чину] совершают какую-нибудь провинность, то старшие их не щадят, а подвергают тяжёлому бичеванию. Также нет никакого различия между сыновьями от наложницы и от жены, но отец их даёт каждому то, что хочет. А если отец принадлежит княжескому роду, то сын от наложницы является князем так же, как [им] является сын от законной жены…» [51] .
51
Giovanni di Pian di Carpine. Storia dei Mongoli. – IV. 9.
Рассмотренные нами выше leges et statuta при всех своих различиях всё же составляли единую группу норм, исходящую от верховной власти и олицетворявшую имперскую систему права. Понятия же «закон» (lex) и «обычай» (consuetudo) в теории права противопоставляются друг другу, и их объединение у брата Иоанна нуждается в исследовании.
Понятиям legem и consuetudinem, употребляемым францисканцем, мы находим вполне эквивалентные понятия в монгольском средневековом праве. Это, соответственно, Яса, установленная Чингис-ханом, и древнее обычное право кочевников – «йосун». Обычаи складывались задолго до образования у тюрков или монголов централизованного государства и продолжали применяться внутри отдельных родов и племён даже тогда, когда активно начинали действовать официальные законодательные акты.
Примечательно, что упомянутые францисканцем нормы мы встречаем и в праве более поздних тюркских и монгольских народов. Так, например, ответственность за прелюбодеяние, грабёж, воровство предусматривают монгольские «18 степных законов» XVI–XVII вв. [52] и законы казахского хана Тауке, принятые в конце XVII в. [53] Отметим, что в этих степных «кодексах» за основу брались отнюдь не законы Чингис-хана, а именно древнее обычное право. О равенстве сыновей от законных жён с сыновьями не только от наложниц, но и с приёмными, можно найти ещё в домонгольских источниках – праве древних уйгуров [54] .
52
Восемнадцать степных законов: памятник монгольского права XVI–XVII вв. / пер. с монг., комм., исследование А. Д. Насилова. – СПб., 2002. – С. 46–47.
53
Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. – Алматы, 1996. – С. 367.
54
См., напр.: Садри Максуди Арсал. Тюркская история и право. – Казань, 2002. – С. 88.