Чинители
Шрифт:
– Сейчас они ещё высоко. Видите? Готовятся. Это танцы болотных голубей, они значат, что где-то в городе разорвался шов, а никто не торопится его зашить. Нехорошо.
– Мы не хотели так торопливо, – затараторила бабушка. – Ох, Рыбак не вовремя. Интересно, как он вообще нас нашёл? Наверное, по запаху. Говорила, что нужно сменить вещи. По запаху всегда находят. Старый, ты вот когда вообще свою одежду менял в последний раз? Гигиена! Двести лет твержу одно и то же. А ты? Как ребёнок, честное слово.
– Великан. Крючок. Дырка в туалете. Зонт. Странные голуби. – Я придвинулся ближе к Максу.
– Ещё какие, – фыркнул дедушка. – Вы даже не представляете, дети. Бросили все дела и примчались. А всё потому, что у вас несчастье.
– Дело в маме? – спросил я. – Вы будете за нами приглядывать, пока она не выздоровеет?
– Можно сказать и так. Пойдёмте.
Дедушка с несвойственной старикам ловкостью проскакал мимо нас вниз, перепрыгивая через две ступеньки разом, и оказался на широком выступе из камня. Таких выступов в городе было полно в центре, на каждом канале и на реке. Где-то они были совсем широкие – на них в старину спускали лошадей с телегами, чтобы удобнее было набирать воду, где-то узкие, декоративные.
Мы спустились следом. Тёмные здания и улица скрылись за каменными стенами. Тут, у воды, особенно сильно был слышен шум ветра и тяжёлые всплески волн, пытающихся подобраться к нашим ногам. К босым ногам, на минуточку. Запах стоял тягучий и специфичный, будто специально забирающийся в ноздри. Было в этом запахе что-то узнаваемое.
В тонких крючковатых пальцах дедушки поблёскивала монетка – та самая найденная им десятирублёвка. Дедушка замахнулся и швырнул её в реку, попытавшись сделать «лягушку». Монетка действительно подпрыгнула на волнах пять раз и только после этого пошла ко дну.
– Как бы вам всё рассказать… – начала бабушка. – Надеюсь, в ваши маленькие головы уместится. Иначе не знаю, выдержат ли мозги. Может быть, взорвутся.
Она то ли закашлялась, то ли рассмеялась.
– Что произошло в квартире? – спросил я, идя на опережение. – Что это за великан?
– У него сеть и крючки! – вторил Макс. – Сначала он был добрый, спросил, где наши мама и папа, потом явно стал злой. Как в сказках.
– По порядку, дети, – сказала бабушка мягко. – Один вопрос – один ответ. Давайте так. Великан – это рыбак. Человек, увлекающийся рыбной ловлей. Он готовится много лет, рисует маршрут, а потом отправляется на рыбалку.
– И хочет поймать большую золотую рыбу?
– Верно. Она одна такая осталась. Читали сказку о золотой рыбке? Пушкин написал. Он её не из головы выдумал, а видел лично. Это рыбка из другой сказки. А та сказка тоже была взята из другой сказки, а оттуда взялась из мифов и легенд. Ну а что такое легенды и мифы? Правильно, это старое волшебство, которое давным-давно утратило свою силу.
Бабушка замолчала, улыбаясь так, что на щеках проступили ямочки. Я переваривал услышанное. Знаете, иногда хочется во что-то верить, но не сразу получается. Хотя бывает и наоборот.
– Вас что-то смущает, дети? – спросил дедушка. – У вас сомнения?
– Волшебство, – сказал я. – Это и смущает. То есть не поймите неправильно, я тут недавно прыгнул в дыру в туалете, но всё же…
– Когда-то давно люди жили бок о бок с мамонтами. А до этого с драконами. А ещё раньше с единорогами. А ещё-ещё раньше – с волшебными существами вроде золотой рыбки, чудо-юдо, рыбой-китом, птицей феникс и такими маленькими существами с очень острыми зубками. Их нельзя было кормить после полуночи и поливать водой… Так вот, знаете, что их всех объединяет?
– То, что они выдуманные? – спросил Макс.
– Вы не умеете себя вести, дети, – нахмурился дедушка. – Родители не учили вас манерам? Даже если вы думаете, что собеседник врёт, надо хотя бы немного сомневаться. В конце концов, в годы моей молодости люди думали, что Солнце вращается вокруг Земли.
– А оборотни, вампиры, кентавры и уж тем более русалки – не выдуманные. Просто вымершие большей частью. Кого-то истребили люди, кто-то не справился с конкуренцией… Разное бывает. А наша золотая рыба вот выжила. Как я и говорю, Александр Сергеевич её лично видел и консультировался по разным там нюансам.
– Вы в самом деле верите в это? – уточнил я.
Дедушка пожал плечами.
– Почему бы нам не верить? – сказал он. – Я видел рыбу несколько раз. Вытаскивал неводом, разговаривал. Конечно, сейчас она старовата. Двести с хвостиком лет прошло. Не такая болтливая, злится иногда по пустякам, не хочет слушать… как взмахнёт хвостом, так Нева волноваться начинает. Но всё равно хорошая. Привязался я к ней. К тому же у неё должок. Поэтому Рыбак никак не должен поймать. Никак не должен.
– А вы будто старик со старухой, – ухмыльнулся Макс. Сказку о золотой рыбке он учил наизусть.
– Как будто, – ответила бабушка. – На самом деле это не мы. Там всё сложно.
Волны набросились на камни с новой силой, и холодные брызги зазвенели в воздухе, рассыпаясь у ног. Хотя звон не прекратился, сделался сильнее. Я увидел, как зашевелилась тень у ступеней. Она отделилась от камней и двинулась в нашу сторону.
Тень оказалась женщиной. Она шла неторопливо, сгорбившись. Каждое её движение сопровождалось многочисленным лёгким звоном. Что-то у неё было с лицом… На подбородке, под носом и на висках налип зеленоватый мох. Форма была какая-то… неправильная. Будто из мостовой вытащили один из камней, выдолбили в нём нос, глаза, брови, скулы, губы и вставили под капюшон.
Женщина прихрамывала, опиралась на длинную кривую ветку, покрытую клочьями водорослей. Непонятно было, сколько женщине лет – тридцать, сорок, а может, все сто. Старше моей мамы точно.
Одета женщина был удивительно: напялила на себя мешок и перевязала его на поясе верёвкой. А мешок весь был покрыт монетками. То есть настоящими деньгами. Я разглядел десяти-, двух- и пятирублёвые, а ещё копеечные и десятикопеечные, юбилейные, подарочные, совсем не рублёвые, а иностранные. Именно монетки издавали звон от каждого шага удивительной женщины. Они же поблёскивали в редких лучах заката, разбрасывая вокруг бесноватых солнечных зайчиков. Карманы, грубо пришитые к мешку-одежде, были тоже забиты монетками. А когда женщина подошла ближе, я разглядел, что вместо глаз у неё тоже монетки, аккуратно вставленные в глазницы. Они почти стёрлись, но всё равно можно было увидеть профиль какого-то царя или императора. Жуткое зрелище.