Чиновник для особых поручений
Шрифт:
Сейчас, конечно, самой странной одеждой удивить кого-либо трудно, но, чтобы вот так, все сразу? Словно попал в массовку на киносъёмках о «старом времени». Естественно, что извозчик, стоящий рядом с пролёткой, одет, как извозчик начала века. И дама с манто на плечах, ну, прямо, тебе, барыня с картинки, а рядом с ней открыла рот простецкого вида бабёнка в плисовой юбке. Сопел и озадаченно скрёб пятернёй макушку пузатый дядька. Лезли на глаза вывески с «ять». «Ряженые», в свою очередь, пялились на него, как детсадовцы на новогоднюю ёлку. Сейчас, конечно, каких только сервисов
Вместо асфальта — брусчатка. По Страстному, за всё время, проехала одна машина — такое же ретро, как и всё вокруг. Разные, там, фаэтоны, пролётки, да, и то, не слишком много. В сравнении, разумеется, с тем потоком машин, который он видел не далее, как минут пять-десять назад. И последней каплей — рослый городовой, направляющийся, именно, к ним. То, что это был настоящий городовой, Стас даже не усомнился. Три гомбочки на шнуре — городовой высшего оклада или унтер-офицер.
Это только в дурном чтиве герой, оказавшись в непонятном месте, долго щиплет себя за все части тела, пытаясь проснуться. Если человек не пьян и в своём уме, спрашивается — к чему лишние телодвижения? И так, ведь, видно, что это явь, а не сон. Веди себя соответственно обстановке, потом разберёшься — как тут оказался. Когда будет время. Если будет.
— Что случилось, господа? — городовой вежливо приложил пальцы к козырьку.
— Дык, это., - извозчик замялся.
— Господин городовой, — вперёд выступила дама в манто, — вот этого господина иностранца сбила лошадь вот этого извозчика.
Глядит победно, нос кверху — ни дать, ни взять, отличница, «сдающая» училке шалунов-одноклассников. Ну, погоди, зубрилка.
— С чего вы, собственно, взяли, что я иностранец? — пожал плечами Стас, — К вашему сведению, я потомственный москвич.
— Ну, вы так одеты, — стушевалась дама, — я прошу прощения, конечно.
Городовой, повернувшийся к извозчику, замер и вновь обратил взор на Стаса.
— Действительно, сударь, одеты вы, прошу прощения, более, чем странно.
Как-то, с лёгкой руки «совковых» писателей, облик городового царской России сформировался в стереотип гоголевского Держиморды — эдакий здоровый бугай, причём, обязательно, хамоватый и не дурак кулаком в рыло зарядить. И сейчас Стас с интересом разглядывал унтера. Ну, разве, что здоровый, конечно: рост за сто девяносто, это точно. Литые плечи, ни грамма лишнего веса, кисти рук (именно, они очень многое говорят об уровне подготовки) как у хорошего бойца — широкое запястье, крепкая ладонь, пальцы сухие и сильные.
В остальном, как говорится, с точностью до наоборот. Держится, как профессионал — уверенно, но без хамства. Глаз цепкий, как у хорошего опера. Когда он окинул Стаса быстрым взглядом, тому, грешным делом, показалось, что он и ствол под курткой засёк. Хотя, по идее, не должен бы.
— Будьте любезны, господин москвич, предъявить мне свой паспорт. И вы документы свои несите, — это уже извозчику.
Тот вздохнул и покорно поплёлся к пролётке.
— Ну-с.
— Паспорта у меня с собой нет, — спокойно ответил Стас, лихорадочно соображая — стоит ли предъявлять служебное удостоверение.
«Ксива» действительна до 1995 года. Трудно предсказать реакцию городового на такой документ. Ни черта, конечно, не понятно, но то, что он, каким-то макаром, провалился во времени — печальный факт. «Бритва Оккама» сбоев не даёт — ничем другим происходящее объяснить было нельзя.
— Ну, что ж вы так-то., - полицейский укоризненно покачал головой, — разве вам неизвестно, господин.
Он вопросительно посмотрел на Стаса.
— Сизов Станислав Юрьевич.
— …господин Сизов, что при ношении оружия паспорт обязательно нужно иметь при себе? Это же у вас пистолет под курткой, я не ошибаюсь?
Пока он произносил эту тираду, Стас уже прокачал вариант — как ему в этой дурацкой ситуации поступить.
— Господин городовой, у меня есть служебное удостоверение. Но, боюсь, если я его предъявлю, ситуация запутается ещё больше.
— И что вы предлагаете?
По глазам полицейского было видно, что он тоже прокачивает возможные варианты.
— Я прошу вас сопроводить меня в полицейское управление. Это, ведь, рядом, если не ошибаюсь? К господину извозчику у меня претензий нет. Но его данные я бы, на всякий случай, записал. На случай, если вы в моём рассказе усомнитесь.
— Гм, — хмыкнул унтер, — нечасто, надо сказать, меня самого приглашают пройти в управление. Обычно бывает наоборот. Запоминать извозчика нужды нет, потому что он нас довезёт. Не так ли, Артём Ефимыч?
— Дык, мы завсегда, — просиял возница, у которого, после слов Стаса, было видно, камень с души свалился, — прошу!
— Вы позволите мне вперёд? — любезно поинтересовался у стража порядка Стас.
Он предпочёл не дожидаться приглашения унтера. Ежу понятно, что тот спину не подставит.
— Сделайте одолжение, — чуть заметно усмехнулся тот.
«Не задержание, а, прямо, светский раут какой-то, — подумал Стас, усаживаясь на мягкое сиденье, — цирлих-манирлих».
Городовой, придерживая шашку, уселся напротив, извозчик свистнул и, под цокот кованных копыт, пролётка проворно свернула в Большой Гнездниковский.
«Вот же, занесла нелёгкая, — мелькнуло в голове, — и, что родителям сообщат? Пропал без вести при исполнении.?»
А, может, его обратно в своё время перекинет, нечто подобное он, краем уха, слышал, или читал, и, что самое смешное, зафиксированы такие случаи было именно в царской жандармерии, да ещё парочка за границей, кажется, в Англии.
Как и ожидал опытный опер, пролётка остановилась не у главного крыльца. По знаку городового извозчик придержал лошадей у незаметного подъезда.
— Всего вам, ваше степенство, — пожелал он в спину Стасу.
— Ждите здесь, — обронил унтер, — вас вызовут, — проходите, пожалуйста.
Они прошли длинным коридором, поднялись по лестнице, прошли ещё одним коридором, затем снова спустились. Да, уж… Вид казённого учреждения во все времена одинаков и неистребим — те же аккуратные таблички на дверях, такие же запахи.