Чиновник для особых поручений
Шрифт:
— Стой! Сумасшедший!
Ага, аж два раза! Он с размаху промчался между домами и оказался в закрытом дворике. Впереди возвышалась кирпичная стена. А сзади уже был слышен топот сапог капитана Лазоверта.
Глава 5. О смычке авиации и контрразведки
До Тапиау капитан Мельников добрался без приключений. Немецкий обер-лейтенант, сидя рядом, всю дорогу хранил угрюмое молчание. Когда между деревьями показались черепичные крыши городка, контрразведчик заметил стоящий
«А ведь, не иначе, моего попутчика ждут», — подумал он и, сбросив газ, остановился напротив.
Выйдя из автомобиля, Мельников махнул рукой, привлекая внимание. Военные прервали разговор и, повернувшись к нему, молча ждали.
— Есть среди вас поручик Пименов? — крикнул контрразведчик.
От группы отделился смуглый коренастый офицер в небрежно накинутой кожаной куртке. Подойдя ближе, он остановился перед придорожным кюветом и небрежно козырнул.
— Поручик Пименов, чем могу, господин капитан?
— Со мной ехал капитан Сизов, знаете такого?
— Так точно. Что случилось?
— Он ранен. На полдороге нарвались на немцев, в перестрелке Станислава ранили. Пока я за этим обер-лейтенантом по лесу гонялся, его подобрал военно-санитарный поезд Красного Креста.
— Это не он его, часом? — сузив глаза, поинтересовался поручик.
— Он, — кивнул Мельников.
Пименов внезапно попятился и, отойдя на несколько шагов, с разбегу перемахнул кювет.
— Поручик! Не сметь!
Делая вид, что пытается его остановить, контрразведчик сгрёб авиатора за форму и, резко притянув к себе, зашептал прямо в ухо: — Выручайте, поручик! Притворитесь, что убить хотите. Напугайте эту сволочь так, чтобы обоссался!
В глазах поручика мелькнуло понимание. Чуть кивнув, он с силой оттолкнул от себя Мельникова, и ловким движением выхватил из кобуры Наган.
— Где эта сволочь?!
Рывком распахнув дверцу, он сгрёб пытавшегося вжаться в сиденье обер-лейтенанта за шиворот и сунул ему под нос ствол.
— Ну, молись, немчура! — яростно выдохнул он.
— Вы не смеете! — закричал вдруг по-русски пленный. — Это запрещено Женевской конвенцией!
— Поручик! — строго приказал капитан. — Немедленно оставьте его, этот пленный имеет ценную информацию для командования.
А сам подмигнул: Давай, давай! Стоявшие у самолёта военные, подбежав, остановились за кюветом, в полном недоумении наблюдай за разворачивающейся на их глазах интермедией.
— Да пошёл ты, крыса тыловая! — очень правдоподобно огрызнулся авиатор. — Ангелам расскажет!
И, словно редиску из грядки, без всякого усилия выдернул германца из кабины, и оттолкнул его к обочине дороги.
— Молись, колбасник, смерть твоя пришла!
— Не смей, дурак! — Мельников сгрёб поручика за шиворот. — У него ценные сведения!
— Да какие, нахрен, сведения! Ничего эта гнида не знает!
Пименов ловко вывернулся из-под руки Сергея и быстро приставил ствол к голове германского офицера. В эту минуту, он был по-настоящему страшен — налитые кровью глаза, звериный оскал. Казалось, что сейчас грянет выстрел и пленник с развороченными мозгами окажется в пыльном кювете. И побледневший «колбасник» «поплыл».
— Не стреляйте! — закричал он. — Я — обер-лейтенант Шульц из военной разведки.
— И что?! — зарычал Пименов. — Молиться теперь на тебя прикажешь?!
— Кто с тобой был? — Мельников, отведя рукой ствол Нагана, уцапал германца за грудки. — Кто этот австрияк?
— Это не австриец, это русский!
Офицеры переглянулись.
— О, как! — не удержался Пименов.
— Подробнее! — встряхнул немца Сергей. — Кто он такой и куда вы ехали?…
Стас быстро огляделся. Кирпичная кладка старых домов в полметра толщиной, их впору снарядами рушить, а уж пули для них, что семечки. Пожарная лестница ведущая на крышу, наглухо зашторенные бельма-окна. И восемь или девять дверей выходящих во двор. Все, конечно закрыты, это и к бабке не ходи, пока до этих бюргеров достучишься. С капитаном, в таком состоянии, ему сейчас не справиться, да и не один гонится, с ним, наверняка, санитары.
В этот момент, одна из дверей открылась и, из неё вышел пожилой еврей в длинном пальто и касторовой шляпе. Увидев расхристанного русского офицера с забинтованной головой, он остановился в изумлении. Есть Бог на свете!
Обыватель не успел и рта раскрыть, как Стас одним прыжком оказался рядом. Затолкнув опешившего хозяина квартиры внутрь, он заскочил следом и запер за собой дверь. Из глубины квартиры доносились нудное пиликанье на скрипке и недовольный женский голос, говоривший, наверное, на идиш.
— Господин офицер, я очень извиняюсь, но это ведь не погром?
Из-под старой шляпы на Стаса смотрели печальные и покорные глаза.
— Нет, это не погром, — устало ответил опер. — Просто меня хотят убить. Если вы спрячете меня, я вам хорошо заплачу.
— «Заплачу» — это лучше, чем погром, — философски заметил еврей. — А, простите, господин офицер, на какую сумму я могу с вас рассчитывать?
— Тысячу рублей, — не задумываясь, ответил Стас.
— Это хорошие деньги, — подумав, сказал хозяин. — Но, у меня тоже семья…
— Добавлю, если жив останусь.
За дверью, позванивая подковками сапог по выложенному камнем двору, прошёл доктор. А, может, кто из санитаров. На секунду остановившись возле дверей, он двинулся дальше. Кто-то, громко топая, стал дёргать ручки дверей.
— Все закрыты. Не иначе, на крышу он полез, вашбродь! — высказал своё мнение один из санитаров. — За трубами, видать, схоронился. Эвон, какие здоровенные!
— Да на кой ему, те трубы? — не согласился второй санитар. — Дома-то, сплошь, один к другому прилеплены. Ушёл по крышам на другую улицу. Ищи-свищи его теперь!