Чипсайд
Шрифт:
Слава богу, в Лорен нет ничего общего со старыми хиппи. Уж у нее-то котелок в полном порядке!
Бев решила взвалить все бремя экономического неравноправия, всю вину за тотальную алчность на свои плечи. Как будто так не было испокон веку! Любая нормальная женщина гордилась бы тем, чего мы достигли. Причем без всякого наследства — от наших родных мы и гроша ломаного не получили. А вот у Лорен здоровое чувство самоуважения. Может, это поколенческое.
Развод — малоприятная вещь. Какое там! Даже удивительно: столько лет прошло, а до сих
Официант принес большое мясистое крыло ската для меня и маленький подгорелый тостик с сыром для моего спутника.
— Ты уверен, что больше ничего не хочешь? — спросил я. — Фигуру бережешь, что ли?
Он снова залился отчаянным багрянцем.
— Не люблю рыбу, — пробормотал он, с отвращением покосившись на мою тарелку.
— А зря.
Надо мне было угостить его сандвичем в подвальчике Сент-Мэри-ле-Боу, да и дело с концом. Тогда я показал бы ему, как старинные церкви гнездятся между небоскребами Сити, как церковь Рена словно баюкает на сгибе локтя офисный блок. Показал бы статую Правосудия на крыше Олд-Бейли — ту самую, с мечом в правой руке и весами в левой. Наверное, от этого было бы больше толку, чем от такого разговора.
— Ну ладно, — сказал я, — вернемся к нашим туристам.
Он обреченно посмотрел на меня.
— Произошло там, разумеется, следующее. Некто — назовем его туристом номер один — забрался в грузовик первым. Чтобы спрятаться от дождя, он решил залезть в пустой гроб и накрыться крышкой. Потом он услышал, как машина остановилась, чтобы подобрать второго попутчика — о нем мы уже говорили, назовем его туристом номер два, — но не стал вылезать из гроба, поскольку снаружи еще лило вовсю. Затем, спустя некоторое время, дождь пошел на убыль, первый турист сдвинул крышку, и мы знаем, что случилось дальше.
— Ага, второй сломал ногу.
— Так что ты думаешь на этот счет?
— Турист номер два — дебил, — сказал Сэм. — А турист номер один — шизик. В гроб залез!
— Ну и что? Он сказал бы, что это просто разумный поступок. Если у тебя не хватает ума спрятаться от дождя…
— Если уж ему так не хотелось мокнуть, подождал бы крытого грузовика.
— А он вот не подождал, — отрезал я.
Юристы вроде меня — те, что выросли на сериале «Королевский суд», — мечтали специализироваться по уголовному праву. Ха! Теперь мы говорим друг другу, что хотим защищать права человека. Ха и еще раз ха! Конечно, мы растеклись кто куда — в налогообложение, в разрешение споров или коммерческую собственность.
Бев говорила, что юристы похожи на маленьких птичек, которые залетают в разинутую пасть крокодила и вынимают у него из зубов кусочки подгнившего мяса; одно слово — паразиты. Хорошо, что кожа у меня довольно толстая. Нашему брату по-другому и нельзя. Как там у Шекспира: первым делом перебьем всех законников! Сдается мне, по популярности мы стоим наравне с политиками — недаром каждый второй из нынешних политиков или бывший юрист, или станет им позже.
— Сэм, — сказал я, — по-моему, здесь нужен более тонкий и взвешенный подход. — Мое терпение понемногу истощалось. — С точки зрения английского закона следует определить, имел ли в нашем случае место деликт, называемый небрежностью. Знаешь, что такое деликт?
— Не-а.
— Это правонарушение, совершенное при отсутствии контракта, влекущего за собой гражданскую юридическую ответственность.
Вид у него был растерянный и подавленный.
— Знаешь, что такое контракт?
— Типа когда о чем-то договариваются?
— Верно, — сказал я чуть устало. — Контракт — это устное или письменное соглашение, имеющее законную силу, и нам обоим, думаю, ясно, что наш турист и водитель грузовика никакого контракта не заключали. Пока все понятно?
Он кивнул.
— Небрежность здесь является деликтом, поскольку стороны ни устно, ни письменно ни о чем не договаривались; они не заключали сделки и не предполагали взаимных расчетов. Так?
Он снова кивнул, хоть и без всякого энтузиазма.
— И в суде, скорее всего, поставили бы такой вопрос: есть ли в данном случае достаточные основания считать, что либо водитель грузовика, либо турист номер один приняли на себя обязанность заботиться о туристе номер два?
Он уперся взглядом в тарелку и начал отдирать от своего тоста маленькие кусочки.
— Ты следишь за моими рассуждениями? — спросил я.
— Вроде да, — промямлил он.
Вроде, подумал я; нет, так не годится.
— Ладно, попробую выразиться яснее. Нам нужно понять, вступили ли участники нашего происшествия в такие взаимоотношения, которые подразумевают обязанность проявлять заботу друг о друге.
— Обязанность проявлять заботу — это как?
— А как по-твоему?
— Я думал, ее берешь на себя, когда женишься.
— Что?
— Или когда у тебя дети. Ты же должен о них заботиться. Это твоя обязанность.
— Нет. При чем тут это? — Я вздохнул. — Смотри, вот тебе пример. Если я предлагаю кому-то подвезти его на своей машине, это значит, что я беру на себя обязанность проявлять о нем заботу. Понимаешь?
Кивок.
— Я отвечаю за то, что моя машина в исправном состоянии и что я могу вести ее, не нарушая правил. Стало быть, беру на себя обязанность проявлять заботу о своем пассажире. Так?
— Ага.
— Ну и как ты думаешь, обязан шофер грузовика проявлять заботу о тех, кого он подсаживает к себе на дороге?
— Нет, если он не приглашает их сесть. Они же сами просятся.
— Так-так. Значит, вот какова твоя позиция! Если человек сам просит его подвезти, то он действует на свой страх и риск, что бы ни случилось дальше?
— Да.
— В таком случае, ты ссылаешься на принцип Volenti non fit injuria!
— Чего?
Уставился на меня в изумлении, голубые глаза широко раскрыты.
— Согласие потерпевшего устраняет противоправность вреда.
— Да, — сказал он. — То есть нет.