Чище воды, острее ножа
Шрифт:
Парень явно понял. Он не пытался ни вырваться, ни ударить меня, ни даже продолжить свои выступления на тему того, куда мне надлежит пойти. Все как обычно: привыкли такие ребята вести себя как крутые, а стоит на них чуть-чуть надавить, ломаются, как сухое печенье. Точь-в-точь как те гоблины из «Мерседеса». Как их Мишка назвал? Воздушными шариками, кажется? Ох как правильно!
— Слушай меня внимательно, Жора, — чеканя каждое слово, произнесла я. — Этого парня, — теперь я поднесла к его глазам фотографию Лисовского, — сегодня ночью убили. И мне точно
Честно говоря, все, что я сейчас говорила, блеф чистой воды. Я не была уверена, что Лисовский задолжал именно Жоре. Мало ли что он с ним играл, наверняка не с ним одним. Я не была даже уверена, что на момент своей смерти Лисовский вообще был кому-то что-то должен. В конце концов, с того времени, как он рассказал Лягунову о долге, прошло уже два месяца. Блефуя, я только проверяла одну из версий, и сейчас моей целью было напугать собеседника, заставить его оправдываться и по ходу дела выдавать новую информацию.
Этой цели я достигла.
— Да вы что! Дома я был! Кто хотите подтвердит! — заговорил парень.
— А долг? — наседала я, упирая на интересующую меня тему и не обращая внимания на слабый голос совести, который напоминал мне, что вообще-то так поступать не очень хорошо.
«Вот за такое меня обычно стервой и называют», — мелькнула в голове непрошеная мысль. Но сейчас терзаться угрызениями совести было некогда, нужно было работать, и я не обратила на нее внимания. Если парень не виноват, то ничего лишнего я ему не пришью, а если виноват, то какая разница, как я это установлю? В конце концов, он явный бандит, так что церемонии с ним излишни.
— Какой долг?! Ничего Сашка мне не был должен, с чего вы взяли?! — заявил вдруг амбал.
Голос Жоры звучал настолько фальшиво, что даже не будь я частным детективом с приличным опытом работы, и то заподозрила бы неладное.
— Не ври! Себе же хуже сделаешь. А если твоих дружков опросить и крупье? Колись давай!
Парень растерянно хлопал глазами. Он явно был ошарашен и не мог сообразить, что ему делать, стоит ли признаться в том, что Лисовский являлся его должником, или нет. Мой метод как раз на то и рассчитан — нельзя давать противнику время на размышления, нужно давить на него и быстро выбивать ответы, в таком случае убедительно врать невозможно.
— Жора, — чуть сбавив тон, сказала я, — я ведь про долг уже знаю, врать глупо.
— Ну и что?! — наконец-то решился парень. — Ну, был он мне должен, был! И что?! Это не запрещено!
— Я и не говорю, что запрещено. Так что совершенно зря ты мне врать пытался. Жора, — чуть более миролюбиво предложила я, — или ты честно отвечаешь на несколько моих вопросов здесь и сейчас, или ночевать будешь в СИЗО, а разговаривать будем с тобой утром, поскольку ночью допросы запрещены. Что выбираешь?
Глядя на своего собеседника, я еще раз вспомнила слова Чекунова и снова поразилась точности его сравнения. Действительно, сдутый воздушный шарик, ни
— Спрашивайте, — безнадежно протянул Жора. — Все равно ведь не отстанете, знаю я вашу контору.
Я который раз мысленно сказала спасибо своим корочкам и начала задавать вопросы:
— Сколько он тебе был должен?
— Штуку баксов.
— Проиграл?
— Ну да. А что? Законом не запрещено, мы его силком играть не сажали. Заявления же он не писал?
— Не писал, не писал, — отмахнулась я. — Жора, ты никак не поймешь, я не игры ваши расследую, а убийство. Когда он тебе проиграл?
— Сейчас скажу… Ага, где-то числа пятнадцатого, точнее не помню. Но можно у ребят спросить.
Я слегка растерялась, но постаралась не показать своего удивления и уточнила:
— Пятнадцатого числа этого месяца?
— Ну да.
Если я еще не разучилась разбираться в людях, Жора сейчас не врал. Но тогда непонятно, как мне состыковать его слова с тем, что мне стало известно от Лягунова и Жанны. По их показаниям, проиграл Лисовский еще зимой, тогда и жаловался, что не знает, как отдавать долг будет. Конечно, может быть, Лягунов врал, но тогда совершенно непонятно, зачем вообще ему было вспоминать про тот разговор с Лисовским. Да и Жанна его слова подтвердила. Хотя стоп! А что, если долг был не один?
— А зимой он тебе не проигрывал ничего? — спросила я.
— Было дело, — довольно равнодушно ответил тот. — Но тогда он не мне проиграл, а Андрюхе.
— Ясно, — протянула я. — А сколько?
— Баксов семьсот, кажется. Или восемьсот. Вы у Андрюхи лучше спросите, он там сейчас сидит, — Жора махнул рукой в сторону зала, из которого мы только что вышли.
— Спрошу, не сомневайся, — кивнула я, — но сначала с тобой договорю. Так, значит, Александр проиграл зимой семьсот или восемьсот долларов твоему приятелю. И как, отдал он ему их?
— Ага. Правда, тянул долго, говорил, мол, денег нет, но где-то в середине марта отдал.
— А откуда у него деньги, вы не спрашивали? — поинтересовалась я. В самом деле странно, родители Лисовского явно люди небогатые, сам он тоже. Так откуда же у него взялись деньги на уплату весьма нехилого долга?
Жора пожал плечами:
— Нет. Какое нам дело-то? Да и не принято такие вопросы задавать. Что мы, менты, что ли? — тут он осекся и с опаской посмотрел на меня, но я не обратила на его оговорку внимания.
— Ладно, с этим понятно. А тебе он те деньги, которые пятнадцатого проиграл, так и не отдал?
Жора отрицательно помотал головой, сразу заметно посмурнев.
— Что ж ты так долго ждал?
— Он говорил, что у него с деньгами плохо, просил подождать.
— А когда обещал рассчитаться?
Парень несколько секунд молчал, а потом немного неуверенно произнес:
— Знаете, получается, что сегодня. Сегодня же среда, правильно? Значит, сегодня. Он мне в воскресенье звонил и сказал, что в среду вечером сюда подойдет и рассчитается.