Числа. Трилогия (сборник)
Шрифт:
– Сейчас.
Палка высунулась опять, теперь у самой земли. Появилась она довольно далеко, но постепенно приближалась, вычерчивая полукружья. Я как можно сильнее втянула живот. Палка прошла в сантиметре от меня, потом скрылась. Воздух внутри и так-то уже был сжат до предела, а тут я еще надавила животом. Мне казалось, я сейчас лопну. Не раскрывая рта, я выдохнула через нос, стараясь делать это постепенно, – и все же без легкого шмыганья не обошлось. В моих ушах оно прозвучало точно взрыв атомной бомбы, но на фоне шелеста листьев и голосов этих придурков, видимо, прошло незаметно. Они и ухом
Я не то чтобы расслабилась, но дышать стало легче. Впрочем, в мозгах не утихала паника: я теперь одна, по-настоящему одна. Наши с Жуком отношения, наше общее приключение – все это длилось каких-то три дня, а мне казалось, что мы всю жизнь вместе. За эти несколько дней мы пережили столько, сколько другие переживают за весь свой век. Более того, я привыкла полагаться на него – ведь, чего там скрывать, с того самого момента, как мы пустились в бега, именно он обдумывал ситуацию и принимал решения. А теперь мне придется жить своей головой.
Я медленно села, по-прежнему стараясь не шуметь. Эта парочка с палкой, может, уже далеко, но кто же поручится, что за ними не придут другие? Я знала: сейчас я в безопасном месте, или в относительно безопасном. Здесь можно пережидать, сколько потребуется. Только чего пережидать-то? Жук уже не вернется.
Я попыталась представить: а как бы он хотел, чтобы я поступила? Только вот стоило его представить, и я видела одно: драка, руки и ноги, мелькающие в воздухе. Я видела, как его хватают, швыряют на землю, я видела его, избитого, скорчившегося в углу тюремной камеры. Мне не хотелось думать о нем так – хотелось видеть, как он шагает по бесконечным полям, хотелось видеть его рядом со мной, кожа к коже, – но Жук израненный, Жук пойманный и заточенный снова и снова вставал у меня перед глазами. Нет уж, если я здесь останусь, у меня съедет крыша. Надо двигать отсюда, двигаться дальше.
Чтобы его не подвести, я должна продолжать наш общий путь. Он говорил о Вестоне как о каком-то Священном Граале. Он верил в него – верил, что там оба мы будем счастливы. А раз он верил, то и я должна. Пойду дальше, уцеплюсь за надежду, что там мы еще встретимся. Он уж как-нибудь поймет, где я, и мы там обязательно встретимся. Как это произойдет, я не имела понятия, а вот когда, знала точно: раньше пятнадцатого числа; мы увидимся перед тем, как все будет кончено.
Я дождалась, когда стихли все звуки, кроме гула дорожного движения, – никаких шагов, никаких низких голосов, никаких вертолетов или собачьего лая. Усталость и отчаяние отступили, мне опять не сиделось на месте. Я уже не могла дождаться того момента, когда вылезу из кустов, пыталась вообразить, каково это будет – выползти в пустой темный парк. Одна часть моего существа кричала – поскорее, другая – тряслась от страха.
Я поползла вперед на четвереньках, осторожно раздвигая листья лбом, стараясь не думать про то, что на эти кусты многие годы писали все здешние собаки. Темень стояла почти непроглядная; горка и качели на детской площадке казались какими-то призраками на краю лужайки. Никого, но я все же помедлила немного. Грустно было покидать наше убежище – последнее место, где мы еще были рядом. Мне это кажется или его едкий запах еще остался на листьях?
– Пока, Жучила, – проговорила я, не раскрывая губ. – Увидимся в Вестоне.
Я как можно быстрее зашагала по дорожке к центру города. Вглядывалась в темноту перед собой, не таится ли там опасность. Даже не заметила, что по мокрой траве кто-то идет, а когда заметила, было уже поздно.
– Ой! Тут тебя только ленивый не ищет. В том числе и мой папенька, – прозвучал голос слева от меня. Девчоночий голос с интонацией, какую слышишь только по телику – у всяких дурищ из сериалов. Я встала как вкопанная и развернулась в ту сторону.
– И что?
Покажи, что ты не из слабаков, не выказывай страха. Теперь я их видела – из темноты шагнули три девчонки. Примерно моего возраста, и одеты так же – джинсы, «кенгурушки».
– И заработает сверхурочных. Надо будет на этой неделе стрясти с него пару лишних фунтов.
Обе ее приятельницы рассмеялись. Две девчонки с проколотыми носами и колечками в губе. Подошли поближе, смерили меня взглядом.
Случись это раньше, я бы, наверное, попыталась удрать или, может, сгорбилась бы и уставилась в землю, но сейчас я и не сморгнула – смотрела на них в упор, и все. Понятное дело, тут же всплыли их числа. У всех было впереди по шестьдесят-семьдесят лет, так что пирсинг – это лишь знак подросткового бунта против сытой жизни, этих девчонок ждет комфортная жизнь и, наверное, по мужу и два целых четыре десятых ребенка на каждую.
– А ты не похожа на террористку, – снова заговорила первая. – Ты правда взорвала эту бомбу?
– Конечно нет.
– Чего же тогда скрываешься?
– Копов не люблю. Прости, без обид, – добавила я, вспомнив про ее папашу.
– Какие там обиды. – Она почти что улыбнулась. – Но ты сбежала же после взрыва.
– Ну да, так уж вышло, сама понимаешь.
– Не понимаю. Как вышло?
Сил на вранье у меня не осталось.
– Да так… в общем… я почувствовала, что случится беда.
– Она и случилась.
– Ага.
– Ты, что ли, часто чувствуешь, что должно случиться?
– Ну, вроде того.
– Так, выходит, ты знаешь, заложим мы тебя или нет?
Я помолчала. Не собираюсь я ничего у них вымаливать.
– Вроде как не заложите, – сказала я ровным голосом.
– А чего бы и нет?
– Не похожи вы как-то на падл.
Это был комплимент, рассчитанный на то, чтобы подольститься. И он сработал.
– Да, я не падла. Тут ты права. – Пауза. – Только если ты пойдешь в эту сторону, через пять минут тебя сцапают. Через центр тебе не пройти. Там слишком людно. Да и куда ты, кстати, намылилась?
– Мне, вообще-то, к западу, в сторону Бристоля.
Говорить про Вестон не хотелось: это только наш секрет, мой и Жука.
– Автобусом?
– Пешком.
– Пешком? Ни фига себе! Голодная?
Питались мы в последние дни так странно, что я уже и сама не понимала, голодна я или нет. Потом припомнила: после завтрака я ничего, по сути, и не ела, а с завтрака прошло лет сто.
– Есть немного.
– Ладно, у меня мысль. Давай проберемся по задворкам к моему дому.
Подруги посмотрели на нее как на ненормальную.