Числа. Трилогия (сборник)
Шрифт:
– Погоди, сейчас принесу тебе что-нибудь чистое. – Она исчезла и скоро вернулась со стопкой чистых, проглаженных шмоток, а еще с большим пухлым полотенцем. – Только давай недолго. Мамина передача закончится через десять минут.
Бритни опять испарилась, я заперла дверь. Ванная постепенно заполнялась паром. Я провела мочалкой по зеркалу над раковиной. Из зеркала на меня кто-то смотрел, но я не узнавала эту девчонку. Почти лысая, под глазами огромные круги, на вид лет двадцать, а то и все двадцать пять, футболка перемазана блевотиной. Я отвернулась,
По телу потекли ласковые теплые струйки. Я вдохнула пар, подставила под воду лицо. Вслепую нашарила ближайшую бутылку с шампунем, выдавила, взбила пену на стриженой голове, потом по всему телу. Комки пены скатывались по коже, оседали в поддоне, и я чувствовала, что становлюсь все чище. Я потерла под мышками, между ног, и тут вдруг подумала: «Я ведь смываю его» – и мне стало грустно. Последние сутки я носила на себе запах Жука – на коже, внутри. А теперь он по спирали утекал в водосток.
Я выключила воду, шагнула на мокрый пол. Обмоталась чистым полотенцем, нагнулась, концом вытерла голову.
В дверь негромко стукнули.
– Ты там как? – прошептала Бритни.
Я открыла задвижку, приотворила дверь. Мы неожиданно оказались лицом к лицу и обе чуть-чуть отскочили.
– Сейчас иду, – прошептала я.
Закрыла дверь, быстренько вытерлась, оделась. Шмотки были что надо – именно то, что я и ношу. Чуть великоваты, но несильно. Я собрала свои грязные вещи, подхватила полотенце и на цыпочках пошла по коридору в комнату Бритни.
Она, как могла, навела порядок, но след от блевотины все равно остался.
– Прости, – сказала я еще раз.
– А, ерунда. Тебе лучше?
– Ага.
– Я вот подумала: тебе хорошо бы отоспаться тут немного, а с рассветом двигать дальше.
Я уставилась на нее. Она что, совсем тронутая? Или просто удерживает меня тут до возвращения папочки?
– Нет, мне нужно идти.
– Ты же ничего не увидишь. А так двинешь пораньше – за пару часов до того, как все встанут.
Она была права, но мне не хватало воображения представить, что я проведу эту ночь в доме у копа.
– А сюда никто не придет? – спросила я.
Она улыбнулась:
– Пусть попробуют. Во-первых, я сказала им: не лезьте. Во-вторых, они страшно боятся тут чего-нибудь обнаружить. Собственно, обнаруживать-то нечего: никаких наркотиков, презервативов, таблеток, даже сигарет нету. Одна только я. Может, меня-то они и боятся. Мои родаки не больно секут в подростках. Так что оставайся, тут абсолютно безопасно.
Она, похоже, меня чуть ли не упрашивала. Видно, не понимала, что власть-то в ее руках. Моя безопасность висит на серебряной ниточке, на паутинке. Ее даже и резать не нужно – только дунуть, паутинка натянется и разорвется. Бритни достаточно только слегка напрячь горло, крикнуть маме – и готово дело.
– А твой брат не придет?
– А… нет, он умер в прошлом году.
Не умею я придержать язык.
– Прости. Я просто увидела его на фотографиях. Прости.
– Да ладно. Откуда тебе было знать?
«Ну, – подумала я, – могла бы догадаться по его лысой голове».
Бритни возилась с подушками и одеялами.
– Ты давно последний раз спала в постели? – спросила она.
Пришлось посчитать.
– Три ночи назад, – ответила я.
Теплый душ и сама роскошь того, что я в доме, как-то меня размягчили. Сейчас и помыслить было страшно выходить на холод, в темноту. Только не сегодня.
– Ты спи здесь, а я рядом, на полу.
Она подтащила бин-бег и принялась оборачивать его одеялом.
– Да ладно тебе. Это твоя комната. Я так не могу.
– Еще как можешь. Тебе нужно выспаться. Как следует.
– Нет, не могу. Так нечестно. Чем выгонять тебя из собственной кровати, я уж лучше уйду. Правда.
– Ну ладно.
Она встала, залезла в постель, а я свернулась калачиком на бин-беге – и тут же об этом пожалела. Неудобно было – жуть.
Бритни погасила свет.
– Спокойной ночи, Бритни, – сказала я.
– Спокойной ночи, Джем.
Меня качало на волнах усталости и тошноты. Я боялась, что меня снова вырвет. В голове крутились события прошедшего дня – только сегодня утром я проснулась у Жука в объятиях. Сейчас казалось, это было много лет назад. Слишком много всего наслучалось.
Сквозь тонкие занавески пробивался свет уличных фонарей, я лежала на неудобном бин-беге, широко раскрыв глаза, разглядывая комнату. Каково было бы быть этой девчонкой, у которой есть мама и папа, клевая комната, друзья-подружки? А еще – мертвый братик. Никакой уют не в силах отменить реальность. От смерти не уйти: она рано или поздно придет к каждому. И это возвращало меня обратно к Жуку. Ну и где он теперь? Я лежала, и мне до боли хотелось убедиться, что с ним все хорошо. До боли хотелось оказаться с ним рядом.
Где-то мерно тикал будильник, тиканье наполняло комнату, каждый звук казался ударом молотка по голове. Осталось три дня.
Я лежала без сна в мягком сумраке комнаты Бритни. Бритни свернулась калачиком на кровати, глаза закрыты. Дышала она ровно, но я не могла понять, спит она или нет. Сама я устала как собака, а сна ни в одном глазу. Мне не хотелось ее тревожить, но лежать на этом бин-беге было чистой мукой.
Прошло минут пятнадцать, и она, к моему облегчению, сама зашептала:
– Ты не спишь?
– Нет.
– Я тоже.
– Чего-то не заснуть.
– Слушай, залезай сюда. Клади подушку на тот конец – можем спать «валетом».
На бин-беге мне все равно ни в жизнь не уснуть, так что я послушалась, с благодарностью натянула одеяло, поджала ноги, чтобы не занимать слишком много места. Еще несколько дней назад я бы ни за что так не поступила, ни за что не легла бы с кем-то в одну постель, но теперь это было вроде как и нормально: нормально находиться с кем-то рядом, доверять кому-то.