Числа
Шрифт:
Звонить Сракандаеву было так мучительно тяжело, что Степа, наверно, согласился бы потерять деньги, будь они его собственными. Но то, что должно было начаться через несколько дней, было настолько невозможным, настолько чудовищным, что даже думать об этом было страшно. Степа догадывался, что люди, чьи деньги он потерял, сначала начнут стрелять, и только потом будут думать - если вообще будут. Хорошо, если сразу грохнут, без кипятильника в жопе…
Степа представил себе толстую проволочную спираль, наливающуюся быстрым
«Действительно, - подумал Степа, словно приходя в сознание, - время-то идет!»
Он ткнул пальцем в селектор.
– Люся, Сракандаев телефон оставил?
– Да, Степан Аркадьевич.
– Соедини. Нет, лучше продиктуй. Я с мобильного позвоню.
«Хорошая девушка, - думал он, записывая числа на листе бумаги.
– Если выплывем, посажу на дела вместо Мюс. Если выплывем…»
34
В трубке послышались гудки. Они были какие-то странные - двойные, с долгой паузой. Степа не думал о том, что он сейчас скажет, надеясь, что слова придут сами.
– Сракандаев, - сухо сказала трубка.
– Жора?
– Кто это?
Степа молчал.
– Кто говорит?
Степа понял, что Сракандаев сейчас положит трубку.
– Это Танек, - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал игриво и загадочно.
– Какой именно?
– Из Зазеркалья.
– А! А! Ужель та самая Татьяна? Степка, ты? Подожди, лапа, я другую трубку возьму.
Степа перевел дыхание. В трубке раздалась последовательность шуршащих и скребущих звуков, затем что-то пискнуло.
– Але, - сказал Сракандаев.
– Чего там пищит?
– Не знаю, - ответил Сракандаев.
– Ты куда пропал, старик?
– Да закатало.
– Ну что, завтра приедешь?
– Куда?
– На дачу. Я ж тебе написал. Я тебе своих зверюг покажу, поляну зимнюю.
– Какую поляну?
– Я тебе не говорил? У меня поляна есть зеленая. Типа как оранжерея, только там ничего не растет, кроме травы. Это еще и солярий. Круглый год можно на травке валяться и загорать.
– Жор, это все офигительно, - сказал Степа.
– Но у меня тут проблема возникла, с которой только ты помочь можешь.
– Что случилось?
– У меня деньги увели.
Сракандаев молчал. Степа почувствовал необходимость сказать что-нибудь личное, теплое, что переведет разговор из безнадежной деловой плоскости в согретую личными эмоциями зону, где иногда случаются чудеса.
– Подделали платежку, - продолжал он, лихорадочно подыскивая слова, - как раз когда мы с тобой в Питере волков разгоняли… В общем, Тане плохо.
– Куда увели?
– На Кипр.
– Там их, понятно, уже нету, - буркнул Сракандаев.
– Я думаю.
– Кто сказал?
– Люди, Жор, люди.
Сракандаев некоторое время думал.
– Шансов мало, - сказал он.
– Но могу посмотреть. Давай реквизиты.
– Мак Ги Интернэшнл Инк, - прочел Степа.
– Два девять Ширли стрит, пи-о бокс…
– Не надо пи-о бокс, - сказал Сракандаев.
– Эту фирму я знаю. Какая сумма?
– Тридцать четыре ли… Тридцать пять лимонов.
– Так тридцать четыре или тридцать пять?
– Тридцать пять, - сказал Степа, чувствуя, как на лбу выступает ледяной пот, - тридцать пять.
– Перезвони минут через сорок-пятьдесят, - сказал Сракандаев.
– Я посмотрю.
– А тебе точно пи-о бокс не нужен?
– Точно.
Степа догадался, что значат эти «сорок-пятьдесят минут».
Сракандаев мудро укрывал свое число силы в большом мягком футляре, где оно было защищено от черного глаза. А Степа только что вывалил свою главную тайну на прилавок без всякой необходимости, просто по дурной неосторожности.
«Еще раз с днем рождения, идиот», - подумал он.
Чтобы как-то занять время, он начал звонить Мюс. Никто не отвечал. Но Степа звонил снова и снова, каждый раз считая до тридцать четвертого гудка, перед тем как нажать отбой. Один раз он попал на чужой разговор - две женщины обсуждали погоду и болезни. Минут десять он слушал их счастливое, сонное щебетание, полное жалоб на какие-то смешные маленькие напасти.
«Люди просто не понимают, - думал он, - до чего они счастливы. До тех пор, пока это счастье не отберут…»
Положив трубку, он уставился в окно - взгляд проваливался в лежащий повсюду снег. Это успокаивало. Степа почти задремал и вдруг заново вспомнил, что с ним произошло. Волна тошнотворной дрожи прошла по животу. Он поглядел на часы. Прошло чуть больше тридцати минут.
«Так, - подумал он, - бороться и искать, найти и перепрятать… А сделаем-ка вот что - позвоним на тридцать четвертой минуте. Не думаю, что он время засекал…»
Дождавшись, пока секундная стрелка в настольных часах опишет последний круг, он быстро набрал номер. Сракандаев взял трубку сразу.
– Было дело, - сказал он без предисловий.
– Тридцать пять лимонов.
– Что-нибудь можно сделать?
– сглотнув, спросил Степа.
– Смотря что, - сухо ответил Сракандаев.
– Все вернуть не получится. Слишком много участников.
Степин ум заработал с необычайной быстротой.
– Я понял, - сказал он.
– Конечно. Я согласен такой же процент отдать. Тот, под который люди… Ну, которые… Все начинали.
– Тогда можно попробовать, - сказал Сракандаев.
– А где деньги? На Кипре? На Багамах?