Число зверя, или Лейтенант дьявола
Шрифт:
Не могла она также проследить, куда старушка уходит. Бабушка всякий раз ловко ныряла в самую гущу базарчика. А Мамочке под ноги обязательно падали то рассыпавшиеся яблоки, то ящик, то мальчишка какой-нибудь подворачивался, то приставал полномочный представитель Гренландской Моржовой, Боливийской Жемчужной или Мадагаскарской Бататовой компании, и пока она обходила препятствие, старушонка успевала исчезнуть.
Как ни странно, подаренные книги всегда отвечали сиюминутным Мамочкиным настроениям. Либо она находила в этих книгах ответы на волнующие её вопросы. Например, если Мамочку одолевали мысли о том, до чего скверные люди встречаются на свете, старушонка вручала ей какой-нибудь "рыцарский" роман, где все мужчины были честны, галантны и благородны, а женщины прекрасны
Надо ли говорить, сколь трепетно относилась Мамочка к бесценным подаркам! Она даже специально отвела в своём книжном шкафу целую полку для чудесных старушкиных подарков.
Вот и вчера вечером старушонка в который уже раз выручила её, одарив тремя тоненькими книжонками в бумажных обложках. Однако после вручения подарков повела себя несколько необычно: отступив на два шага и обеими руками опёршись на трость, втянула голову в платок, точно черепаха в панцирь, и принялась не мигая смотреть на Мамочку. И такая печаль была в маленьких, глубоко запавших глазках старушки, что Мамочка не вытерпела и спросила:
– Что случилось, бабушка?
В уголке правого старческого глаза потихоньку налилась, набухла мутная слеза и наконец покатилась по морщине, похожей на глубокую борозду в коричневой плодородной земле. Мамочка решительно достала из сумки бумажку с ручкой: в душе всё ещё теплилась надежда, что тонко разбирающийся в книгах человек просто обязан знать грамоту! Пусть по крайней мере, нарисует что-нибудь...
Бумажку старушонка оттолкнула довольно решительно, а вот ручку взяла, уголком шерстяного платка отёрла непрошеную слезу и дрожащей рукой вывела кривыми печатными буквами прямо на оборотной стороне титульного листа одной из книжек:
"Бог тебе в помочь. Считай"
Мамочка невольно усмехнулась. Безусловно, старушка хотела написать: "Бог тебе в помощь. Читай", - но дважды ошиблась. Кажется, она действительно малограмотная. Но почему тогда столь сильно любит книги, почему не задумываясь дарит их?..
– Спасибо, бабушка, обязательно прочту, - сказала растроганная её стараниями Мамочка. Старушка вздрогнула, наморщила и без того перепаханный морщинами лоб, словно пыталась понять, что ей говорят. Потом вдруг отрицательно завертела головой, постучала согнутым пальцем по написанному. По участившемуся дыханию, в котором слышались лёгкие присвисты и хрипы, можно было догадаться, что она ужасно разволновалась.
– Прочту, прочту, - заверила её Мамочка. Старушонка разочарованно махнула рукой, а затем совершила нечто ещё более странное: вновь немного попятившись, сложила вместе большой, указательный и средний пальцы правой руки, безымянный и мизинец прижала к сухонькой ладошке и медленно перекрестила оробевшую Мамочку.
– Вы что это делаете?! - наконец возмутилась Мамочка. В Бога она не верила и подобно любому разумному, рациональному человеку полагала, что Бог - это не более чем красивая сказка, придуманная такими вот беззащитными старушками... Правда, в разговорах она поминала Бога, но совершенно бездумно; "боже мой!", "господи!" и "о боже!" были для неё не более чем междометиями, ничего, по сути, не значившими. Да ещё наслушавшись в детстве от собственной бабушки разных невероятных
Потому Мамочка была крайне раздосадована неожиданным поступком такой на первый взгляд милой и безобидной старушонки, но одновременно глубоко смущена и озадачена. Старушонка же тем временем ласково улыбнулась, расправила пальцы и сделала ладонью несколько движений влево-вправо, точно осторожно протёрла хрупкое запылённое стекло. Мамочка и не поняла сразу, что она прощально машет.
– Вы что?.. - ещё больше изумилась Мамочка. А старушонка застыв смотрела... но не на Мамочку, а словно бы сквозь неё в неведомую и невидимую никому другому туманную даль. Потом ещё раз помахала рукой, повернула к рынку и поплелась туда, в самую сутолоку, шаркая подбитыми толстой кожей валенками.
– Эй, бабушка... вы что, прощаетесь? - Мамочка наконец опомнилась и бросилась догонять старушонку, но дорогу ей преградил усач, сжимавший в здоровенных ручищах несколько красивых платков.
– Эй, слышь, хочешь купить? Недорого отдам, выбирай.
Мамочка извинилась, думая таким образом отделаться от него.
– Да ты на платки посмотри! Будешь брать - уступлю, - произнёс усач сакраментальную фразу всех бродячих торговцев. Мамочка решительно обошла напиравшего усача, потому что старушонка уже входила в толпу.
– Дыамочка, ый, дыамочка!.. Вот смытри, кыкие туфли!.. Сывсем зыдаром... Мыне б толькы на бутылку...
Мамочка ловко оттёрла плечом лысого сизоносого алкоголика с невероятным лилово-коричневым лишаем на щеке, получив в спину: "Туфли за бутылку, дура!!!" - привстала на носки и увидела старушкин ватник уже где-то между продавцами семечек и стирального порошка.
– Ой, держи!
Прямо под ноги ей с кудахтаньем порхнула курица-пеструшка. Толстая баба погналась за беглянкой, опрокинув ящик с выставленными на нём пучками трав и корнями мандрагоры. Продавец трав дико заорал, попытался вытянуть бабу по спине костылём, но промахнулся и упал. Мамочка бросилась поднимать его, а когда наконец выпрямилась и осмотрелась, старушонки уже и след простыл. Она с сожалением вздохнула, помогла продавцу трав собрать товар, вежливо отказалась от предложенной в благодарность мандрагоры ("Для мужа твоего, дамочка - во! В постели орёл будет! Ну, как хочешь..."), сунула наконец книжки в сумочку и пошла домой, размышляя над необычным поведением старушки.
И как всегда, чудесные книжки спасли её в этот вечер от неминуемой тоски, потому что телепрограмма была - хуже некуда. Сначала Мамочка долго читала стихи какого-то Блока, представляя себя то Прекрасной Дамой, то Незнакомкой, которой загадочный романтический кавалер посылает чёрную розу в бокале золотистого как небо вина с необыкновенно певучим названием - аи. Но наткнувшись на стихотворение о красивой и молодой девушке, лежащей под насыпью в некошеном рву, сердито отложило томик стихов. Девушка живо напомнила ей Лейфу, наверняка убитую извергом-мужем, и Мамочка сама едва не пала жертвой непобедимой чёрной меланхолии.
Вторая книжка называлась "Книгой песней песней Соломоновых" и была написана тем же режущим слух архаическим языком, что и некоторые подаренные старушкой философские книги. Мамочка их почти не читала, потому что плохо понимала, но вот "Песни песней" её заинтриговали. Никакой философии там не было и в помине, то оказалась просто трогательная история двух влюблённых. Причём в книжке пересказывались все нежные слова, которыми они щедро одаривали друг друга. Мамочке особенно пришлось по душе окончание четвёртой и начало пятой песни, когда возлюбленный говорит любимой: "Сестра моя, невеста". Мамочке показалось, что ничего лучшего она в жизни не читала. Живо вспомнился опять-таки принесенный старушонкой "рыцарский" роман, где влюблённые клали между собой на ложе меч... Ах, это было выше Мамочкиных сил, и она оросила страницы "Песней песней" горючими слезами.