Число зверя, или Лейтенант дьявола
Шрифт:
– Разумеется. Так вот. За нами наблюдали, но предпринять ничего не рискнули, потому что кроме тебя в квартире был я. А когда я утром решил вынести мусор, следивший подумал, что я ушёл совсем, и бросился к двери.
– Но ты же всего лишь к мусоропроводу ходил, - несмотря на объявший её панический страх и гудящую голову, Мамочка не утратила способности мыслить здраво.
– Мусоропровод забит, пришлось во двор спускаться.
– А ведро он разве не заметил? - продолжала допытываться Мамочка.
– Очевидно, он следил за квартирой с верхней лестничной площадки. Я держал ведро в левой руке, оттуда его не было видно. А этот тип, хоть и любопытный, не мог высовывать голову далеко, иначе я бы его засёк.
Мамочка не стала вдаваться в подробности и согласно кивнула.
– Так вот, меня словно током стукнуло: дай, думаю, пешком в квартиру поднимусь, а не на лифте. Подхожу к дверям, а этот негодяй в замке ковыряется. Лифт бы он услышал, а вот на шаги мои внимания не обратил. Ну, я и... - Эймер запнулся.
– Что ты сделал?.. - с тревогой спросила Мамочка.
– Да ничего. Спустил его с лестницы, вот и всё.
Мамочка посмотрела на Эймера с уважением. Вот тебе и скромный, застенчивый юноша: пьяницу под гастрономом победил (почему-то Мамочка была уверена в той победе Мальчика, несмотря на категорическое отрицание с его стороны); вчера вора догнал и чрезвычайно ловко отнял у него украденную сумочку; а сегодня запросто спустил с лестницы взломщика! Несчастный, больной Мальчик...
– И что же теперь делать? - спросила Мамочка безнадёжно упавшим голосом.
– Я же говорю: не задерживаться здесь, если хочешь отдать свой труд в надёжные руки. Откуда я знаю, сколько их!.. Но ничего, успокойся, умойся, а я пока едой займусь. Яичницу королевскую сделаю, что ли, а то со вчерашнего дня полная банка белков с желтками в холодильнике стоит. Пойдём на работу, а вечером - на поезд, но!.. - Эймер строго постучал костяшками пальцев по столу. - Но учти: никуда ни на шаг, ни от меня по дороге, ни из-за кульмана в отделе. Ни с кем не разговаривай, кроме меня. А уж я тебя поберегу.
– Ой, что ты, конечно! - Мамочка была так напугана, что и не собиралась нигде разгуливать и ни с кем разговаривать. Теперь она даже из квартиры нос боялась высунуть, поэтому несмело предложила: - Слушай, а может, вообще на работу не ходить, а?
– Вот это уж никак нельзя, - возразил Эймер. - Прежде всего, сюда могут нагрянуть они. И потом сегодня выдача зарплаты, а нам деньги на дорогу нужны.
– Ах, да...
Мамочка и думать забыла о еженедельном конвертике и с запозданием пожалела о вчерашних грандиозных закупках: если бы не они, возможно, у неё остались бы деньги на билеты, чтобы ехать сейчас, не дожидаясь вечера. Кроме того, у Мальчика должен храниться остаток сатанинского выигрыша... хотя касаться этих денег ой как не хотелось!
Как бы там ни было, а все её деньги, кроме жалкой "пятёрки" с мелочью, необдуманно растрачены, теперь ничего не попишешь. И Мамочка поплелась умываться, утешаясь мыслью, что ждать предстоит недолго, всего-то до вечера.
Надо отдать должное Эймеру, с приготовлением завтрака он управился просто блестяще. Выйдя из ванной, Мамочка обнаружила на кухонном столе две тарелки политого томатным соусом омлета с ветчиной и перцем, овощной салат с майонезом и кофе с поджаристыми тостами.
– Ну, Эймер!.. - только и смогла сказать она, всплеснув руками. Мальчик скромно потупился.
Сели за стол. Мамочка ела с огромным удовольствием, причём особенно понравился ей салат, какого она сама ни за что бы не приготовила и которого Мальчик положил ей чуть ли не вдвое больше, чем себе. Кстати, он и омлета положил ей больше, и кофе налил в большую чашечку, и тосты выбрал покрупнее... Мамочка была крайне тронута его заботой.
– Тебе необходимо поесть, ты сильно перенервничала, - коротко ответил Эймер на щедрые похвалы и добавил ни с того ни с сего: - И вообще, мне тебя жаль.
Мамочка отнесла последнее высказывание на счёт его добросердечности, не подвергавшейся ни малейшему сомнению. После завтрака она быстренько перемыла всю посуду, а Эймер тем временем полил цветы. Потом Мамочка наскоро оделась, небрежно нанесла лёгкий макияж "для улицы", проверила, положила ли в сумочку "Откровение" и тетрадку, и они отправились на работу.
Выйдя из подъезда, внимательно осмотрели двор, пустующую в этот ранний час площадку "дикого" рынка и прилегающую улицу. Такой осмотр, пожалуй, даже понравился Мамочке, потому что до некоторой степени напоминал эпизод из остросюжетного детектива, только не книжного, а весьма жизненного, с её непосредственным участием. Снаружи дома вроде бы ничего подозрительного не наблюдалось. Прохожих мало. Небо затянуто рваной серой пеленой облаков. Асфальт забрызган мелкими лужицами и огромными пятнами сырости после ночного дождика. В общем, со вчерашнего дня погода явно испортилась.
Уже хотели идти, как вдруг Мамочка вскрикнула и указала на ногу в плохо вычищенном штиблете, торчавшую из полуоткрытой двери отсека, куда попадал мусор из мусоропровода. Эймер зашипел сквозь зубы и тихо молвил:
– Это я виноват. Положил плохо, вот он и скатился.
Мамочка непонимающе посмотрела на него. Мальчик побелел как полотно и нервно начёсывал чёлку на глаза.
– Понимаешь, я не хотел тебе говорить... чтобы не пугать... - зашептал он сбивчиво. - Это тот самый утренний взломщик. Когда я спустил его с лестницы, он... ну-у-у... В общем, он сломал шею.
У Мамочки потемнело в глазах.
– Так он...
– Да. Поэтому я и говорю, что нельзя здесь задерживаться, - несмотря на свершившееся, Эймер, по-видимому, не утратил способности здраво рассуждать и принимать ответственные решения. - Сюда могут нагрянуть не только его дружки, но и полиция. Неизвестно, что хуже. Первые попытаются отнять "Апокалипсис" и твои вычисления, - Мальчик цыкнул сквозь зубы, - и попробуют сделать кое-что ещё, о чём лучше не думать. Вторые заведут уголовное дело и начнут искать убийцу, хотя я принял все меры, чтобы замести следы драки. Труп вот тоже хотел убрать, но мусор скользкий, и он съехал к двери. А связываться с законниками тоже не мёд, они, во всяком случае, также отнимут тетрадку и, чего доброго, всё потеряют. Так что уходим поскорей, это единственно верное решение.