Чиста пацанская сказка
Шрифт:
– Дык всю жисть совали, как заведено, нюжли неправильно учили-та…
– Да твое дело, хочешь слушай, хочешь - нет. Но тебе все ж лучше не класть. У тебя и так силенки немного, а пока зверобоя передавишь, на целенье уже и не остается.
– Благодарствуйте, барин, за науку. Ох ты… - удивленно выдохнул орк, наблюдая, как накачанное силой колечко размазалось в воздухе, трепеща и неярко переливаясь.
– От этки так…
– Возьмешь? Или сбавить?
– Дык попробую, барин. Оставь. Грех силу-то зря переводить.
– глаза орка хищно загорелись: нет для Знающего слаще соблазна, чем
– А ну-тко…
Розовый, довольный жизнью и абсолютно здоровый Марат с Хрыкифором дули второй самовар, совершая под чаек обоюдовыгодный бартер. Марат узнавал естественные, сами собой разумеющиеся вещи - для тех, кого учили пользоваться силой с младенчества. Хрыкифор же получил раннюю диагностику и излечение зарождавшегося рака, играючи выдернутого Маратом из подзапущенной печени банщика; мало того - несколько до упора накачанных Маратом золотых колец грели душу орка - столько силы ни разу не попадало в его распоряжение.
– Эт таперича я сколь угодно на ноги поставлю… Хотя нет. Нельзя обнаруживать - с вашим братом энто штука опасная. Как зачнут со стрелок раненых подводами таскать…
– Мудро, Хрыкифор.
– Да нешто… На одном почечуе-то на круг больше выйдет, и спокойнее опять же. С вашими ухо востро надоть, а то враз с пером в боку на Поганьковском проснесси, к жизни вечной… Хотя какие они "ваши", а, барин?
– Признал никак?
– Дык как не признать. Маляву аккурат к утрене доставили, а там все прописано - и про картину вашу на спине, и что права рука висит, и что силой володеть могете.
– Что ж не слил меня, а, Хрыкифор? Поди жирно назначено-то?
– Да уж, назначено изрядно. Токмо денег у меня и своих хватает, лишних не нать. Тем паче, за иудину работу. Надо - ищите; мне не надо. Оно, когда по Ходу, все как-то лучше оборачивается, даже со шкурной стороны если взять. Вон, что против ихней пятихатки энти колечки? С умом подойдя, с их впятеро можно снять…
– А ну как узнают, что не донес?
– Кто?! Энти душегубы с пальцымя? Да ни в жисть, барин. Колечко твое одену - и они меня заместо правилки в кабак повезут, сахарными финиками кормить.
– А что, поколоть некому тебя? Не пользуется братва Знающими?
– Э-эх, какие на Мусорскве Знающие, барин. Тут место тако…- затруднился с определением орк, - тако… Тут силу земля сосет, а не дает. Слишком много под ней лежит, всякого…
– Чего? Мертвых?
– Да рази токмо их. Хотя и от них голод есть. Как старики говорят - эти семь холмов ране куда ниже были, а наросли - от крови. По крови ходим, из крови хлеб ростим, в кровь ложимся. Токмо не одни мертвые кости силу пьют, тут много чего рукотворного и под Хренлем, и под Солявкой, и в Чертопье. Наш брат старается подале от центра, одни чернокнижники насупротив, туда все лезут, эльфячьи выкормыши.
– Эльфячьи?
– удивился Марат.- Уж кому-кому, а эльфам, по-моему, Знание-то уж точно до фени.
– Эт по твоему, барин. Ты вот сколько на свете живешь? Ну, на этом?
– Шестой на Вознесение Кул-Тху пошел.
– Вот. А я, его милостью, и Ёхана Страшного зацепил, и Замутку помню - ту еще, не нонешнюю;
– И че было, к чему говоришь?
– Как тебе сказать… Не молочны реки, врать не стану, но Ход справно блюли и до самого Хода, понимаешь-нет.
– Как это, Ход - и до Хода? Ход же Кул-Тху объявил и направил?
– Ну, объявил-не объявил, ежели народ в покое оставить, он сам Ходом жить станет, без всяких Кул-Тху, верно?
– Не знаю.
– Ну, поживешь немного, сам поймешь - так или нет. Покамест, для беседы, прилепись к моему - будто согласен.
– Ну, хорошо. И что?
– А то. Покамест эльфячьего духу не было, под Ход гнуть никого не надо было - народ сам и поправлял, и спрашивал - что с себя, что с царя, ежли требовалось. Дурная кровь по земле недолго ходила - накосорезил, обнаружил гнилоту свою - и все, в землю, без аблакатов. Нынче же - чем кровь гаже, тем выше она сидит. Вот сам скажи - отчего на свете братва не переводится? Отчего про Ход с амвона рассказывают, Присиделт со служивых его же с понтом "требует", а народ - не хочет, а? Нет у народа согласия жить по этому Ходу, потому как не его это Ход, одно название осталось. Те, кто из народа пошабутнее - вот тебе и братва. Не изоймешь, доколе правды не станет.
– Обожди, Хрыкифор, а при чем тут эльфы? Это ж наш Ход. Ну, закривел - дак нам и поправлять, нет?
– И-и-их, силы в тебе много, барин, однако ты уж прости, а ума ты ишо не нажил. Живи, смотри, Кул-Тху даст, дак сам поймешь. Пока тебе об этом толковать срок не вышел… Можа, отдыхать изволишь, нет?
Марат согласился, и был отведен в одну из многочисленных комнат над Хрыкифоровым банным двором. Вытянувшись на чистом тюфяке, мгновенно провалился в сон под грохот уборки внизу: баня готовилась к завтрашнему наплыву, наступал банный день.
Глава Десятая,
Ее можно вообще пропустить - мутная, кошмар. Вдобавок из двух подглавок - первая еще туда-сюда, герой валит из Мусорсквы на юга, бухает-отдыхает и мутно думает за "как жыть дальше". Вторую пропускай, однозначно. Автор там че-то бредит мальца; дунул, по ходу. Ниче так, похоже, трава была.
Я б ее даже не писал, но жаба давит. Че-то вот хочется мне БАБЛА, и все тут.
– Пора, барин, скоро к утрене ударят…
До чего хорошо, спрыгнув с постели, ощутить холодок чистой рубахи на отмытом до скрипа теле. Шершавые, потерявшие грязный лоск штаны, снова будто из лавки казакин, еле слышный запах щелока - ерунда, выветрится. И главное - тело слушается, даже пытается по собственной инициативе перепрыгнуть через две ступеньки.
– Вот, барин, полезай в корзину, да накрывайся рогожею. Я тебя волосами поверху присыплю, ни одна собака в жизнь проверять не полезет.
– Че ж они такие вонючие-то…
– Какими им быть-то, там в стоках черного сала на палец набивается. А человечья грязь страх до чего вонюча… Ладно, полезай, человек. Кул-Тху даст, дак и свидимся.