ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА
Шрифт:
ЭТЕЛЬ: Вот, надень себе на лысину, как встарь.
ЛЮСИ: Но как Рики узнал, что меня тревожит, измена оральный секс или нет?
ЭТЕЛЬ: Я записывала все твои телефонные разговоры и продавала записи ему, Люси.
ЛЮСИ: Но, Этель, — ты же моя лучшая подруга!
ЭТЕЛЬ: Я тебе мстила за тот раз, когда ты заставила меня надеть тот кошачий костюм в отель «Беверли–Хиллз».
РИКИ: Этель, попроси у Люси прощения.
ЭТЕЛЬ: О, ну ладно. Люси, прости меня. Я записывала твои телефонные разговоры и испортила тебе жизнь.
ЛЮСИ: А ты, Рики, прости меня за то, что я подумала, будто ты сношался, в то время как у тебя просто был оральный секс.
(Все
ФРЕД: Можно теперь снять микрофон, Рики?
ЛОЛИТА В 50
Лолита Гейз, ныне — Гуччионе (хоть в настоящее время и не замужем), резко вывернула продуктовую тележку и опустилась на колени, чтобы дотянуться до упавшей бутылки мягчителя ткани, которую ее плавная, враскачку походка сшибла с полки в проход.
— Давайте я подберу, — мечтательно предложил магазинный служка, но Лолита, поглядев на него поверх солнечных очков, выдохнула:
— Я сама.
В одном конце прохода собралась обычная толпа — знающая, что Лолита самостоятельно осуществит доставание, — однако лучше всего обзор был сзади от кассы: гармошечный изгиб стройного тела, колени сомкнуты, но лодыжки растопырены, руки становятся длиннее всего сложенного туловища, пока она тянется за упавшим, а также легкий сдвиг мерцания желтой мини–юбки, натянувшейся в ответ на захватывающий дух угол. По всей иерархии супермаркета прокатилась дрожь — от упаковщика до генерального управляющего. Даже камера слежения замерла в середине панорамирования.
Пока Лолита подкатывалась к кассе, подросток–кассир, лишь недавно повышенный в звании от упаковщика, быстро спрятал табличку «Экспресс–оплата: меньше 10 покупок» в надежде, что Лолита направится именно к нему. Расплачиваясь чеком с улиточьей скоростью, она изысканно расписалась, нарисовав сердечко вместо О — действие сие призвано было выполнить три задачи: первое — подписать чек, второе — нагнуться на три четверти, привлекши тем самым бегающий взор упаковщика, и третье — вызвать задирание короткой блузки на спине на несколько дюймов над желтой мини, таким образом создав трехсотшестидесятиградусную зону влияния.
Оказавшись на парковке, Лолита оперлась о свою желтую «миату», лениво постукивая каблучком полуснятой туфли об асфальт, а большой палец задействовав в виде мотора. Вспотевший тринадцатилетка погрузил ее пакеты в багажник. Она встряхнула свою подбоченистую сутулину (а Лолита редко не подбоченивалась; вообще–то ее третий муж Марк даже заметил как–то раз, что в любой данный момент времени любая выбранная наугад часть ее тела находится под тем или иным кошачьим углом к другой) и подплыла к оставшемуся пакету с яблоками манером настолько ленивым, что даже после того, как проходка завершилась, казалось, ее не случилось и вовсе. Лолита лениво вознесла пакет в замкнутом кулаке и уперла его в тыльную сторону воздетого предплечья, а затем с укорененным в асфальте подвывертом метнула груз в багажник и вручила остолбенелому мальчугану доллар. Прочтя бирку с именем, она подняла взор и уделила ему:
— Спасибо, Рори.
Мальчик ответил:
— Спасибо вам, мисс… мисс…
— Ло–лии–та, — артикулировала языком она. Целый бачок пота смыло сквозь тело мальчика, и тот достиг половозрелости.
На двадцатиминутном пути по бульвару Вентура под бесконечным калифорнийским солнцем разум Лолиты оживился. «Я устала от фермерского стиля», — думала она, заезжая на дорожку дома, в котором прожила при двух последних мужьях. Внутри она приняла свою позу мыслительницы, оперев бедро о край кухонной стойки и свесив одну руку с ручки шкафчика. «Мне сорок пять, — солгала она себе. — Вероятно, пора что–то менять».
У Лолиты ни разу не было сбоев в продаже любых из своих домов. Лицензия на торговлю недвижимостью имелась, и если только кто–нибудь из потенциальных покупателей оказывался мужескаго полу, ей назначалось лишь присутствовать, пока пара совала нос во все углы дома. Мужчины ощущали мощный позыв остаться с нею в комнате наедине, особенно осмотрев ее будуар, соперничавший с зеркальными залами. На трюмо располагались боевые порядки помад, сложенные наподобие боеприпасов, коими по случаю они и являлись в точности. Скользящая дверь обнаруживала за собой чулан, набитый целой радугой эластичных брюк, бесконечно отражавшихся от стены к стене. Мастерство Лолиты было таково, что жены всегда оставались в неведении касательно вдруг углубившегося интереса своих мужей к велюру. Она следовала за своими будущими покупателями в кухню, где праздно облокачивалась на дверной косяк и демонстрировала им меблировку бананом. После чего мужья бросались покупать дом, чтобы только оказаться с нею в одной комнате при передаче ключей.
Тем не менее, на этот раз, дожидаясь неизбежного «да» покупателя, Лолита испытывала сосущие подначки души: то было желание работать. Сдвиг монументальных пропорций в ее мышлении, поскольку Лолита в своей жизни не работала ни дня, если не считать должности Лолиты. Я перемужена мужами, подумала она. Я бы не прочь заглянуть в какой–нибудь бутик около десяти и выйти из него же около трех после хорошенького долгого ланча, оплаченного самим магазином. Я бы не прочь соскакивать с табурета, когда внутрь зайдет какой–нибудь клиент. У меня это хорошо получается. Кроме того, она думала, что неплохо было бы устанавливать таймеры в соляриях. Черт, она ведь уже научилась ставить свой у Кристофа; почему бы не получать за это деньги? Однако стоя в кухне, раздираемая противоречивыми… силами было бы слишком крепким словцом; существительными было бы, наверное, лучше — летаргией и скукой, — она просто–напросто не могла собрать воедино столько энергии, чтобы снять трубку и разузнать, что происходит на рынке занятости. Тем не менее, несколько секунд спустя, когда ее беспроводной аппарат по случаю зазвонил, сенсорный всплеск одарил ее достаточным напряжением тока, чтобы руки задвигались, и на звонок она ответила.
— Ты не хулахупишь? — Это была ее подруга Кристина из салона красоты — она звонила сказать, что одна из ее клиенток ищет кого–нибудь поучить хулахупу дитя–кинозвезду для съемок в фильме, действие которого происходит в шестидесятых. — Чтобы получить эту работу, тебе придется встретиться с парнем по имени Ласло и пройти с ним собеседование. Вот его номер.
Идеальный момент — предложение это электрическим зарядом взболтнуло дремлющий сегмент ее мозга, называемый «работой». За то время, пока трубка путешествовала от ее уха к рычагу, Лолита решила надеть свою другую желтую мини и ехать в Бёрбанк на встречу с Ласло.
Ласло, больше похожий на Морти, сидел в кабинете, удивительно затрапезном для человека, который должен быть таким большим воротилой киноиндустрии. Лолита ответила на его первый вопрос, не сопровождавшийся контактом взглядов:
— Имя?
— Ло–лии–та. — Имя свое она произнесла, как паровой радиатор с согласными.
— Фамилия?
— Лолита Руни–Бёртон–Уинн–Фортенски–Гуччионе, — ответила она, опустив несколько фамилий, чтобы сберечь время, и добавив несколько, чтобы звучало джазовее.