Чистилище. Исход
Шрифт:
Здесь им повезло дважды: рядом оказался отдел, торговавший электронной мелочовкой вроде дешевых часов и пультов, но самое главное – батарейками. В самом магазине побывали лишь мутанты, и самую ценную добычу составили двенадцать пятилитровых бутылок питьевой воды, не говоря уж о минералке, соках и, опять же, пиве.
– Я Новосибу прямо скажу: хватит добром разбрасываться! – храбрился Дрон. – Сухой закон? Отлично, я согласен! Но на пиве и суп варить можно, между прочим. И лапшу.
Они уже заканчивали погрузку, когда на пятом этаже соседнего дома отворилось окно. В тишине мертвого города этот звук
– Кто здесь?! – громко спросила она дребезжащим, испуганным голосом. – Вы от правительства?
– А как же! – ответил Дрон. – Только вы не шу…
– Кто здесь?!! – еще громче крикнула старуха. – Я не хорошо слышу!
– Мотайте к ней, – приказал Папа Миша. – А то так и будет орать на всю Пресню. Времени мало! И не забудьте взять для старухи что-то из ее тряпья.
Пока остальные быстро закидывали воду и продукты в автобус, Максим по просьбе Дрона встал под самым окном и все же смог объяснить старухе, что ей пора идти открывать дверь. Когда они бегом огибали угол дома, чтобы добраться до подъезда, она все еще возилась с окном, тщательно закрывая шпингалеты.
Мутантов, к счастью, так и не появилось. Снова выглянуло солнце, оно уже совсем близко подобралось к крышам домов. По замусоренному двору последние порывы свежего ветерка гнали рваный полиэтиленовый пакет. Дверь в подъезд, погнутая чьими-то могучими ударами, оказалась нараспашку. Деловито, можно сказать, привычно страхуя друг друга, они вошли внутрь и молча поднялись до пятого этажа. Тишина. Дрон выставил двух людей на лестнице, на пролет выше и ниже и заставил остальных дружно рассмеяться, когда надавил на звонок.
– Да тише вы, лошади! – смутился Дрон и постучал в дверь кулаком. – Эй! Дама!
– Кто там? – раздалось из-за двери примерно через минуту.
– Дед Пихто! – не удержался Толик. – Открывай, мамаша! Свои! Ехать пора!
Старушка долго возилась с замками, что-то бормоча, потом, так и не закончив дело, вдруг снова подала голос.
– А я хотела бы знать, кто вы! Вы мне так и не ответили!
– Народная дружина! – сообщил ей Максим. – Действуем по поручению мэрии! Оказываем помощь!
– А что же вы тогда магазин грабили?
– Если не откроете, мы уедем! – пригрозил Толик. – У нас много еще вызовов на сегодня!
Парни снова заржали, но старушка, все же решившись, открыла. Они тут же оттеснили ее внутрь и разошлись по квартире, только Толик остался с ней, чтобы успокоить. Но хозяйка нервничала и в перерывах между рассказом о произошедшем все пыталась заглянуть в комнаты. На нее не обращали внимания: медлить никто не хотел. Максим, отыскав большую сумку, наугад напихал в нее белье, простыни, разного рода одежду – уж такую, какую нашел. Очкарик, имени которого он так до сих пор и не узнал, заглянул в кухню, но старушка успела съесть и выпить все. По квартире шел не слишком-то приятный запах: она явно пользовалась не работающим уже туалетом.
– Все, пошли отсюда, – сказал очкарик, морщась. – Папа Миша не в себе, как бы не заставил квартал за ним бежать. Он и в лучшие времена так делал.
Осознав, что нужно немедленно уходить, старушка решительно потребовала ее подождать: ей нужно было взять лекарства, деньги и документы. Да и вообще, надо же собраться! Лекарства Максим сразу собрал все, что нашел: и в холодильнике, и в аптечке, и на подоконниках. Деньги и документы Дрон позволил ей взять самой, для чего им пришлось выйти из комнаты – хозяйка имела тайник.
– Лучше не спорить, а то придется этот божий одуванчик силой тащить, а мало ли что с ней будет? Они же лучше голыми на мороз, но с паспортом в зубах. Поколение такое. Без документов сама не уйдет.
За окном кухни послышался рокот моторов, и все подошли к окну. По улице прошла БМП, за которой следовали две машины с цистернами.
– Заправки чистят, – вздохнул очкарик. – А нам остается только из машин сливать. Как думаете, на сколько еще останется топлива в городе?
– С месяц можно будет легко брать, – прикинул Толик. – А потом все чаще будем нарываться на слитые баки. С другой стороны, и людей все меньше, и поездок, наверное, тоже.
– И так, и так паршиво, – заключил Дрон и открыл окно. – Что мы тут стоим, вонь нюхаем? Эй! Скоро уже! Скажите Папе Мише, чтоб не нервничал!
– Ты чего кричишь-то? – удивился Максим.
– БМП туда-сюда ездят, а мы будем шепотом говорить? – рассмеялся Дрон. – Все, пошли за ней.
Конечно, старуху больше всего волновало, следует ли ей брать документы сына, который ушел на работу и до сих пор не вернулся. Ее не слушали: просто вывели из квартиры, а уж там ее подхватил на руки Толик и понес вниз. Ему она и рассказала, как пила воду из бачка унитаза все это время, как кто-то стучал в дверь и рычал, как замолчали телефоны, а за окнами бродили лишь какие-то странные люди, которых она боялась. Старушка не расплакалась, зато у Толика блестели глаза, когда он выходил из подъезда.
– Так и живем… – проворчал Дрон. – Скорее бы ее в пионерлагерь, а то будет на нервы действовать.
– А там что? – спросил Максим, забрасывая на плечо сумку со старушкиными вещами. Стало стыдно: конечно, следовало дать ей время собраться… Но где его теперь взять, время? Времени больше нет ни у кого. – Просто поселят ее в одной комнате с такими же?
– Ну да. Там и будет ждать сына, а когда осознает, что не дождется, то помрет. – Дрон сплюнул. – Подтянись, братва! Домой едем!
В автобусе причитающую старуху, к счастью, сразу увели к задним рядам, далеко от мест Максима и Толика. Папа Миша их появление не прокомментировал вообще никак, но позволил временной постоялице устроиться поудобнее, прежде чем поехал. Двое мутантов, привлеченные, наверное, шумом БМП, пробежали прямо перед ними. У женщины по голой спине метались мокрые волосы. К автобусу они приближаться не решились.
– Мимо метро не поеду, – будто сам себе сказал Папа Миша. – Ну его к чертям. По Шмитдовскому лучше, авось не заблудимся!
Он свернул влево, избегая опасной близости со станцией метро «1905 года», и все немного расслабились: к вечеру снова стало жарко, ни одна капля так и не упала на сухой асфальт, а значит, впереди их ждет спокойный, заслуженный отдых и какой-никакой ужин. Максим не успел подумать о том, что больше, чем яиц, он хотел бы свежего мяса, желательно жареного, когда Толик буквально прочел его мысли.