Чистильщик. Повесть
Шрифт:
Потом она принялась убирать со стола, а Исаев вышел, уселся на крыльцо и закурил папиросу. Небо хмурилось тучами, в саду шелестели листья.
Когда вернулся в дом, Кристоф уже спал, а Радка готовила ему постель в светелке. Затем, пожелав доброй ночи, вышла.
Сняв обмундирование и сунув «вальтер» под подушку, Исаев улегся в чистые, пахнувшие лавандой простыни, с удовольствием вытянув ноги. На таких, за всю войну, спать ему не приходилось.
За окном, в небе сверкнула молния, потом ударил гром, а когда его раскаты стихли,
– Грибной, – подумал Николай, смежив веки. Проснулся от горячих губ, закрывших рот – сбоку лежала Радка.
– Милуи те (на секунду оторвалась), и они слились в объятиях. А когда опомнились, наступило утро.
– Сейчас приготовлю завтрак, – выскользнула из постели женщина, накинула легкий халат и исчезла.
Исаев тоже встал, потянулся, а потом оделся. Прихватив полотенце с туалетными принадлежностями, вышел на крыльцо. Воздух дышал свежестью, на листьях клена в палисаднике жемчугом блестели капли, по двору взапуски гоняли мальчик с собакой.
Когда завтракали на кухне драниками* со шкварками, запивая горячим чаем, хозяйка подняла на Исаева глаза, – может останешься?
Прости, Радка, не могу, – отвел свои Николай.
Завтрак закончился в полном молчании, а когда женщина принялась мыть посуду, он, выкурив папиросу, вышел. На крыльце сидел мальчик и показывал овчарке гильзы от патронов. Та нюхала их, недовольно морща нос.
Взъерошив ему волосы, Николай спустился по ступенькам к мотоциклу, проверил давление в шинах, уровень масла в картере, покачал подвеску: все было в порядке.
– Кристоф,– обернулся к мальчику. – Передай маме, я сейчас вернусь. А ты оставайся здесь, – приказал Рексу.
Чуть позже он катил по улице в сторону города. Там выяснил у встретившегося патруля, где находится продпункт и вскоре стоял в очереди у окошка. Она была небольшой: юный младший лейтенант в новенькой форме (не иначе добирался из училища в часть), майор медслужбы и хмурый старшина, с рукой на черной повязке.
Отоварив впереди стоящих, кладовщик выдал Исаеву продпаек, положенный в пути всем демобилизованным. А поскольку тот был офицер, помимо прочего выложил на прилавок две пачки печенья, три «Беломора» и бутылку водки с засургученой головкой. Полученное, капитан сложил в брезентовую сумку, застегнул клапан и вернулся к «Цундапу». Вскоре тот снова въезжал во двор дома.
Когда Николай вошел в комнату, Радка, сидя на стуле у окна, штопала детскую рубашку.
– Это вам, – опустил рядом сумку. – Подкормишь сына. И еще вот, – положил на подоконник кроны. – Они мне теперь без надобности
– Может все-таки останешься? – отложив шитье, встала женщина, а затем, прижавшись к его груди, всхлипнула.
– Я же сказал, не могу, – погладил ее по плечам Исаев, достал из кармана фигурку Будды из оникса*, величиной с орех и протянул Кристофу, – держи на память.
В полдень, оставив позади Чехию, он подъезжал к Кракову, бывшей столице Польши.
Дорога с прилегавшей к нему местностью, была изрыта воронками от бомб и артиллерийских снарядов, в кюветах, тут и там, ржавела немецкая техника, с заросших бурьяном полей, наносило легким сладковатым запахом.
Мост через Вислу был взорван, в город Исаев добрался по понтонному. В отличие от разрушенной Варшавы, Краков был почти целым. Его древние замки, соборы и дворцы не пострадали, как и жилые кварталы.
По роду прежней службы Исаев знал, что отступая, немцы готовили взрыв города, но им это не удалось, благодаря диверсионной группе НКВД*, заброшенной туда незадолго до наступления советских войск.
Миновав окраину, с оживленным движение транспорта и все еще возвращавшимися в Краков беженцами со скарбом, мотоцикл направился в сторону центра. Капитан собирался посмотреть местные достопримечательности, а затем пообедать где-нибудь в кафе или ресторане, которых, как оказалось, здесь открылось великое множество.
Деньги у него остались советские, полученные в финчасти – двадцать одна тысяча рублей, новенькими купюрами, выпуска 1944 года.
С вступлением советских войск на территорию Европы, все расходы РККА покрывались за счет так называемых, «военных денег», шедших в соотношении один к одному с местными. Причем интенданты со снабженцами, а также военнослужащие рассчитывались ими и с населением.
Экскурсию решил начать с Вевельского замка, древней резиденции польских королей, господствующей над местностью. Вскоре мотоцикл стрекотал вверх, по не менее древним улицам. Народу здесь было меньше, а транспорта вообще не наблюдалось.
Объехав по периметру грандиозное строение с крепостными стенами, дворцом и высокой, с часами башней, Исаев остановил «Цундап» на обширной, мощеной гранитом площадке, откуда открывался вид на Вислу, широкую в этом месте и полноводную.
У берега, под замком, стоял десяток советских бронекатеров, с трепетавшими на флагштоках вымпелами, по фарватеру проходила баржа.
– Да, хорошо жили короли, – немного прогулявшись с овчаркой у исторического памятника, сказал капитан. – Умирать не надо. Обозрев город сверху, определил еще достопримечательность: широкую, с архитектурными формами, площадь.
– А ну ка, Рекс, двинем туда (направился к мотоциклу).
Когда, спустившись вниз, подъехали, площадь оказалась много больше. Она была квадратной, в окружении средневековых зданий и костелов, с арочными торговыми рядами в центре, где кипел людской муравейник.
Останавливаться на площади капитан не стал – не любил шума и многолюдности, неспешно покатили дальше. Посмотрев еще несколько объектов, в том числе, бьющий у одного из дворцов фонтан, решили подкрепиться.
Для чего немного проехали по бульвару и остановились у здания с лепниной на фронтоне и большими окнами. На двери первого этажа висела вывеска «Restauracja».