Чистильщик
Шрифт:
– Валерик,– сказал товарищ.– О чем мы с тобой терли, не забыл?
– У меня память хорошая. Но хочу тебя огорчить: того, что ты хочешь, у меня нет. Не нашел.
– Один не нашел – вместе найдем! – жизнерадостно заявил собеседник.– Главное, что желание было. У тебя есть желание, Валерик?
– Есть,– ответил Васильев.– Чтоб ты, браток, девушку отпустил и из моей жизни исчез, как ежик в тумане.
Собеседник хохотнул.
– Не сомневайся. Как только наше к нам вернется, так и у тебя все будет.
«Свинец в башке и теплая печь в крематории»,–
– Короче, Валерик, мы видим, что ты – пацан серьезный,– сообщила трубка.
«Еще не видите,– подумал Васильев.– Но увидите, когда ваш „пацан“ жмуриков привезет».
– Короче, слушай сюда. Спускайся вниз и жди. Пацаны к тебе подъедут и ко мне привезут. Перетрем по-хорошему.
– Имя у тебя есть? – спросил Васильев.
– Погоняло мое узнаешь, когда свидимся. Давай!
– Нет, не давай! – перебил Васильев.– Место меня устраивает, а время – нет. Подгонишь машину завтра, к часу дня.
– Ты, Валерик, недопонял…
– Нет, это ты недопонял. И стращать меня не надо. Девочку мне, конечно, жаль, но она не единственная девочка в Питере. Усек?
– Хрен с тобой,– подумав, изрек собеседник.– Завтра в час. И не вздумай сорваться. Найдем и…
Васильев взглянул на часы – двадцать два пятнадцать – и положил трубку. Телефон тут же зазвонил.
– Афоню!
– Я.
– Афонь, ты когда должок отдашь? – Валерий узнал голос Олежка.– Ты давай не тяни, слышь…
– Завтра отдам,– буркнул Васильев.– Попозже, а то у меня работа. Завтра в полночь, понял? К подъезду моему, запоминай адрес…
Теперь оставались пустяки. Определиться с ночлегом: оставаться в квартире слишком рискованно. И побеседовать с «хирургом».
Свою комнату Валерий обследовал самым тщательным образом. Ничего подозрительного не обнаружил. То есть он почти не сомневался, что где-то упрятан «жучок», но без специальных навыков и специальных приборов его не отыскать. Зато можно найти подброшенный компромат, вроде оружия или пакетика с кокаином. Обследование отняло часа два. Пора было уходить. Проходя мимо соседской двери, Валерий прислушался… И успокоился, услышав бубнеж Афони.
«Вольва» с подтухшей начинкой по-прежнему стояла у подъезда. Это хорошо.
Валерий подошел к телефону-автомату.
– Ты с ума сошел, Валера! – недовольно проворчала Лариса.– Я уже спать легла. Чуть Гошку не разбудил! А если бы…
– Я к тебе приеду,– прервал Васильев ее недовольный монолог.
– Ты ненормальный,– голос слегка потеплел.– Давай послезавтра. У меня красный флаг.
– Не важно. Лариса, мне нужна твоя помощь.
– Что случилось? Ты во что-то вляпался?
– Скорее меня вляпали. Тебе лучше не знать. Мне нужно выспаться. Больше ничего. Могу я приехать?
– Приезжай,– сухо сказала Лариса.– Дверь я запирать не буду. Еда будет на столе. Постелю тебе на диване. Постарайся нас не будить, нам рано вставать. Будешь уходить – дверь захлопнешь. Пока.
Васильев положил трубку. Раньше он никогда ни о чем Ларису не просил.
Странные мысли для человека в его положении.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Хирург» спал. В том же положении, в каком Валерий его оставил,– в углу низкой подвальной комнаты, с повисшей на цепочке правой рукой.
Васильев наклонился, похлопал его по физиономии. Ответом было мычание.
В таких случаях Петренко рекомендовал взять человека за нижнюю губу и повернуть ее на триста шестьдесят градусов. Брезгливый Юра советовал просто врезать как следует по голени. Валерий избрал второй способ.
Сработало. Аркадий открыл глаза, глянул мутно, не узнавая, потянулся к ушибленной ноге, обнаружил, что правая рука прикована, и потер ушиб левой. Побочным действием препарата было снижение болевого порога и подавление воли. Первое – совсем некстати.
– Слышишь меня? – спросил Васильев, присаживаясь на корточки.
– Ну.
– Как тебя зовут?
– Вадим… Аркадий!
По его лицу Валерий видел: пленник изо всех сил старается собраться с мыслями, но те расползаются, как тараканы.
Васильев выложил на бетонный пол узкий нож и клещи, позаимствованные у покойника-мордоворота.
– Видишь это?
– Где… взял?
– Трофеи.
– Где… мои…
– В аду, я полагаю,– произнес Васильев.– Будем говорить правду или хотим к ним присоединиться?
Пленник молчал.
Васильев взял его свободную руку, вялую, как дохлая рыба, нажал на точку у большого пальца.
Пленник взвыл, дернулся, но Валерий держал крепко.
– Я, конечно, не доктор,– сказал он.– И лечить не умею. Но где у человека в анатомии разные неприятные места, знаю очень хорошо,– и надавил сильнее.
«Хирург» затрепыхался, попытался даже отбиваться ногами. Но не кричал, терпел. Значит, какой-то контроль еще оставался. Сам бы Васильев в аналогичной ситуации, хоть и не неженка, а уже заорал бы. Потому что знал, каково это, когда давят в нужном месте и под нужным углом. Егорыч, учитель, в первую очередь упиравший на практику и собственный опыт учеников, демонстрировал эффективность болевых приемов и точечной техники на самом обучаемом. В общем, Аркадий оказался более терпеливым, чем Васильев. Скрипел зубами, но молчал. Хотя, возможно, ему «помогал» препарат. Крепился Аркадий, но мало ему не показалось. Взмок, и зрачки характерно расширились.
Наконец Валерий сжалился. Вернее, решил, что пациент дошел до нужной кондиции.
Отпустив руку «хирурга», Васильев взял нож, поиграл им перед носом пленника.
– Повторяю вопрос,– процедил он.– Как тебя зовут?
– Вадим,– буркнул фальшивый «Аркадий».
– Ты действительно хирург?
– Фельдшер. Хирург – погоняло.
– Так, умница. А кто твой хозяин?
Пациент молчал.
– Зря,– произнес Васильев.– Все равно ведь расколешься. И лучше сейчас, пока у тебя все органы на месте.