Чистильщики
Шрифт:
– Слушай, а кто это? – кивнул на пленного.
Ткачук застыл от неожиданности: а разве не ты его брал? Но пришел в себя быстро:
– Сейчас разберемся.
Полигоншик опередил основную группу на достаточное расстояние, и Олег успел задать второй вопрос, на который уж точно должен был иметься ответ:
– Что запуск?
– Ракета уйдет. Вовремя и без помех. У тебя кровь из носа, – подал носовой платок.
– А что хотели сделать?
Тут подполковник радовался еще больше и откровеннее:
– Ерунда.
Подошел Игорь:
– Жив-здоров?
– А ты?
Исчезнувшее было сомнение по поводу ночных злоключений снова нарисовалось на лице капитана. Но начал он издалека.
– Чего вдруг ломанулся за этим обалдуем? – кивнул на егеря, которому Ткачук набрасывал наручники.
– Так и мы работаем тоже, – пожал плечами Олег. – Налоги. Вернее, их неуплата.
– Хорошо, но с чего меня пронесло? – приготовил на последний момент самый мучающий его вопрос фээсбешник.
– Наверное, съел что-нибудь, – и здесь не стал вдаваться в подробности Штурмин. – Погоди, – приметив что-то за спиной капитана, пошел к шалашу. Там уставился на деревяшку, прибитую под трофеи.
Остановившийся рядом капитан осмелился потревожить друга только после того, как понял: лично он не рассмотрел на ржавых гвоздях подвешенных рябчиков.
– Что увидел?
– Глаза.
– Чьи?
– Пацаненка. Мальчонки лет шести. Не видишь? – Штурмин потрогал дощечку.
– Неужели с собой повезешь?
– А как же: на охоте – и без трофеев?.. Сегодня тридцать первое?
– Да, с утра началось. Куда-то опаздываешь?
– Уже опоздал.
– Намного?
Кто ж его знает? Пока как минимум – на сутки.
Глава 8
О, как не хотел подходить Олег к телефону!
Все-таки товарищ Попов был изначально не прав, своим радиоизобретением лишая человечество возможности укрыться от назойливых друзей и вечно нуждающегося в тебе начальства.
– Да, – по-военному деловито, еще в лейтенантстве отринув всеобщее «алло», подал голос.
– Извините…
Олег резко выпрямился и непроизвольно застонал от боли: удар веслом по спине оказался более чувствительным, чем кулаком по лицу. За него, собственно, и дали больничный, настращав дикими последствиями и предписав покой. Вернувшись в Москву первого сентября, и то под вечер, Олег остановил свой бег за просочившимся сквозь пальцы последним летним днем и в самом деле улегся на диван.
Но прозвучавшее в трубку робкое извинение…
Услышав стон, женщина на другом конце телефона повторила то же самое, но уже не напряженно, а испуганно:
– Извините. Надя?!
– Мне Мария Алексеевна сказала… – заторопилась она и, боясь, что на долгую беседу не хватит духу, призналась сразу: – Я прошлый раз была не права.
– Вы в городе? Как ваши дела? Бьетесь над своей кандидатской? Как сударушка Вика? – выбросил Олег кучу вопросов, лишь бы она не вешала трубку.
– Я в городе. Над кандидатской бьюсь. Вика молодец, – оголила Надя все фронты наступления Штурмина.
– У мамы были? Может, какие книги нужно достать? Домой когда поедете? – бросил дополнительный резерв на передовую командующий.
Новые две массированные атаки Надя даже не заметила, настолько необстрелянными и необученными оказались брошенные в бой новобранцы.
– Зайду в магазин – и домой.
– В продуктовый? – зацепился за малюсенькую высотку Олег. И тут же, закрепляя успех, выбросил в тыл разведчиков, изначально хитрых и изворотливых: – А если бы я попросил вас купить мне… – зырк глазами по генштабовским столам и картам, а на них только остатки яичницы на сковороде, – …с десяток яиц.
А сам вжал голову, ожидая близкого разрыва снаряда. Противоборствующая сторона с выстрелом замешкалась, дала возможность перевести дыхание, но – не пощадила.
– Нет, я не в продуктовый, – партизанкой на допросе мужественно соврала Надя. Не забыла опять лишь главного: – Извините
– Жалко, – не стал лукавить Олег. – А давайте я отвезу вас домой.
– Нет-нет, – едва не повесила мгновенно трубку Надя. – Вам надо отдыхать. Я и позвонила, чтобы… чтобы вы знали. До свидания.
Почему поэты до сих пор не сочинили проклятие телефонным гудкам?
– В Крым, – тихо и сразу после их морзянки произнес Олег.
… Тетя Галя, уже совсем старенькая, долго, подслеповато и подозрительно вглядывалась в него, решая – признавать ли в незнакомом мужчине своего племянника.
– Я, я это, теть Галя, – улыбался Олег из-за закрытой на крючок калитки. – Ваш племянник.
– Оле-ежек, – поверила тетя в племянника и отворила калитку, чтобы обнять гостя. – Как Машенька, как мама?
– Вас часто вспоминает. Все мечтает увидеться.
– Ну и надоть было забрать с собой.
Олег опешил: а ведь и в самом деле! Что стоило взять маму сюда! Неужели не отодвинула бы свое репетиторство, чтобы увидеться с сестрой?
Хотя знал прекрасно Олег и причину, по которой не подумал о матери. Конечно, это Зоя. Никого не хотелось иметь рядом в свидетелях – не то что самой встречи, а даже чтобы кто-то узнал о ней.
Чувствуя, что оправдания хиленькие, что виноват перед мамой, стал вытаскивать гостинцы, фотографии. Словно случайно, наверх выложил свой школьный, выпускной снимок. И тут же приступил к задуманному: