Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны
Шрифт:
– Но ты все же как-то о мальчике узнал. И, чтобы Мориша не смогла тебе помешать, просто избавился от матери своего ребенка. Миша, ты однозначно гандон, – подытожила бездетная Идея Нахимова.
Глава 8
Господи, как это все мерзко… Как это все мерзко…
Осознав, кто и за что убил бедную журналистку, Элка словно сдулась.
Она, честно говоря, никогда не считала нынешних нуворишей высокоморальными людьми, но то, что она увидела и услышала сейчас, просто выбило у нее землю из-под ног.
Оказывается, права была Ларски, решив
– Ну что, граждане подозреваемые, вашего полку прибыло. Принимайте нового члена секты, – проговорила Элка, взмахом руки указывая Кацу на скучковавшихся соотечественников. Нахимовы, Белла и Брост кровожадно разулыбались, приглашая нового участника шоу в свои недружные ряды.
Идейка даже позволила себе сострить:
– Вэлкам, дорогой. В тесноте, да не в обиде.
– А если учесть, что у тебя было больше всего мотивов ее задушить, то мы совершенно искренне тебе рады, – поддакнул Брост. – Может, теперь этот французишка наконец оставит нас в покое.
А вот Белла ничего не сказала. Она сидела на стуле, бледная как мел. И ни на что вокруг не обращала внимания. Похоже, после того как ее деловая репутация рухнула ниже плинтуса, женщина просто перестала замечать все, что происходит вокруг.
Кац не сразу понял, о чем говорят Брост и Нахимова. Он даже, повинуясь гостиприимному жесту Идеи, было направился в их сторону, но, сделав пару шагов, остановился.
– Э-э-э, вы чего? – недоуменно уставился он на хищно улыбающихся подозреваемых, потом перевел взгляд на детектива. – Вы тут все с ума, что ли, посходили? Вы что, решили, что это я Моришку того, в смысле поясом? – произнести слово «убил» Кац не решился. – Еще чего не хватало! Я понятия не имел, что у Ларски от меня ребенок! Вы же сами только что видели!
– Ага. А еще мы видели, как из твоего кошелька фотография этого самого неизвестного тебе ребенка вывалилась. Или она там случайно оказалась? Понравился тебе мальчишечка на карточке, вот ты ее и прихватил. И в портмоне по старой привычке сунул. Вот только где ты эту фотографию взять мог, папашка? Не иначе как у остывающей Ларски из рук вырвал?
Мрачный негодяй Нахимов, почуяв, что с него вот-вот снимут обвинения, разошелся не на шутку:
– Что, подонок, неприятно, когда на тебя самого подозрения пали? Может, ты наконец поймешь, каково приходится человеку, когда его несправедливо обвиняют в убийстве!
– Вы тут все белены объелись. Неужели я похож на человека, способного задушить женщину? – огрызался Кац.
Элка хмыкнула:
– Час назад я бы ни за что не поверила, что вы способны пнуть женщину. Однако ж…
Михаил Романович напрягся, пытаясь понять, о чем говорит эта девчонка, но тут же сник:
– Да, но тогда я же не знал, что она беременна! И к тому же в тот злополучный день я был пьян.
– Ага, а позавчера ты был трезвый, можно подумать! Миша, посмотри правде в глаза – ты постоянно пьян, ты очень импульсивен, и мы все прекрасно понимаем, что в ответ на нежелание отдавать тебе сына ты просто избавился от досадной помехи в лице Мориши. А фото мальчика прихватил из сентиментальных соображений. – Похоже, на этот раз Идея совершенно искренне распереживалась.
На Каца было страшно смотреть. Глаза его горели, волосы нелепо топорщились в разные стороны, а лицо наливалось краской.
– Да не знаю я, откуда в этом гребаном кошельке появилась эта гребаная фотография! – завопил он. – Я постоянно свои вещи где попало разбрасываю! Кто угодно мог засунуть туда любую хрень! У девочек моих спросите, они подтвердят!
Но никто ему не поверил.
– Ага, твои девочки только что облажались, рассказывая, что ты никуда без них не выходил. Эти потаскушки что угодно под присягой скажут, лишь бы тебя выгородить. – Довольный Нахимов даже гоготнул от собственной сообразительности. И на окружающих свысока посмотрел: мол, я же прав?
И спорить с ним никто не стал. Ибо – скорее всего он был прав.
И добавить тут было совершенно нечего. Поэтому все грустно заткнулись.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Вам не кажется, что мы с вами в тупике, а, сограждане дорогие?
Честно говоря, Элке все это представление уже порядком надоело. Ей безумно хотелось в душ, а потом на самолет и домой, подальше отсюда.
А еще она почему-то очень переживала за ни разу ею не виденного малыша Димку. Он же совсем один остался. Мамы больше нет. Потому что ее папа убил.
– Насколько я знаю российские обычаи, нежелание матери отдавать ребенка отцу в кругах вашего высшего света не имеет ни малейшего значения. – Когда наступившую тишину нарушил спокойный голос детектива, народ встрепенулся. А тот продолжил: – Вам самим наверняка известны случаи, когда в России богатый отец просто отнимал детей у матери, и никакие законы этих мужчин не останавливали. Я верно говорю?
Идея, будучи самым компетентным специалистом в вопросе сплетен, кивнула:
– Вы правы. В нашей стране закон на стороне того, у кого кошелек. Уж если Кристиночка не смогла у мужа ребенка отвоевать, то у Мориши вообще шансов не было. Этот подонок просто забрал бы ребенка и все.
Стоит ли говорить, что все сразу поняли, о какой именно Кристиночке шла речь? Поняли и загудели, соглашаясь с Идеей. А та, вдохновленная всеобщей поддержкой, добавила:
– Тут уж скорее Ларски должна была Мишаню придушить. Потому что других способов остановить его у нее все равно не было бы.
Как ни странно, но озвученная толстухой мысль была совершенно здравой. С чего бы Кацу на беззащитную журналистку кидаться? Даже если сделать поправку на его темперамент, то, скорее всего, узнав о существовании наследника, он просто послал бы сопротивляющуюся Моришу на хер, сел бы в один из своих самолетов и уже через несколько часов вывез мальчика в Лондон. И это было бы гораздо проще, чем за кем-то там с поясом от халата по гостинице охотиться.