Чисто человеческая точка зрения

— Ну что за дорога! Что за подлый, отвратительный, слепящий дождь! И что за нелепое, невероятное поручение! — Так яростно ругался Джон Челленджер, обращаясь, по-видимому, к запотевшему ветровому стеклу, с которого «дворник» монотонно стирал капли дождя. Он пристально вглядывался в мутный треугольник стекла, пытаясь разобрать, где кончается разбитая деревенская дорога и начинается перезрелая осенняя растительность. Медленно продвигающиеся по обочинам люди были настроены явно враждебно, но мысль о том, что предстоит свернуть на проселочную дорогу и ехать по совершенно

забытым богом и людьми местам, была невыносима. В глубине души он надеялся, что до этого не дойдет.

Что за поручение!

— Взгляните с чисто человеческой точки зрения на эту охоту на вампира, — напутствовал его Рэнделл. — Все остальные агентства будут подавать материал, опираясь на деревенский быт, разглагольствуя о средневековых суевериях в нашем атомном мире. Что за тупицы! Старайтесь избежать этого. Найдите какой-нибудь оригинальный жалостливый подход, выплачьте тысячи три слов. Да, денег расходуйте поменьше — этой хитрой деревенщине непременно захочется обжулить городского простачка! И вот, оседлав свой конвертибль, он едет туда, где жили его бабушки и дедушки и где никто не разговаривает с незнакомцами, «особливо сичас», когда вампир «уже порешил троих». И никто не назовет даже имен этих троих, а Рэнделл забросает его телеграммами, требуя прислать хоть какую-нибудь информацию.

Ему до сих пор не удалось найти ни одной болтливой деревенской дурочки, но он с удивлением обнаружил полное отсутствие мужчин во всей округе. Это могло означать только неимоверный разгул охотничьих страстей, охвативших весь район. Было невероятно трудно ехать даже на второй скорости, на любой другой ужасная дорога вообще бы не позволила двинуться с места. Ухабы всерьез грозили поломкой рессор. Челленджер вытер влагу со стекла носовым платком и пожалел, что у него всего одна пара фар — видимость была почти нулевая.

Вот, например, какое-то темное пятно впереди. Возможно, это один из охотников на вампира. Или какой-нибудь зверь, которого выгнали из зарослей.

О, боже!

Он нажал на тормоза. Это была девочка. Маленькая темноволосая девочка в синих джинсах. Он опустил боковое стекло, и высунул голову под дождь.

— Эй, малышка! Подвезти?

Ее взгляд скользнул по машине и остановился на водителе. Она задумалась. Хромированная машина послевоенного производства была ей, видимо, в диковинку. Будет о чем взахлеб рассказывать подружкам. К тому же ехать в машине гораздо приятнее, чем брести по колено в грязи под дождем. Она кивнула и, осторожно обойдя машину спереди, забралась на правое сиденье.

— Спасибо, сэр.

Должно быть, ей было ужасно холодно в обтрепанной мокрой одежде, но она старалась не показывать этого со стоицизмом, характерным для сельских жителей. Но в глазах ее стоял страх. Сгорбившись, упираясь руками в колени, она забилась в дальний угол сиденья у самой двери. Что могло так напугать эту крошку? Конечно же, вампир.

— Ты далеко собралась? — спросил он ласково.

— Да, около полутора миль. Вон по той дороге.

Она показала через плечо пухлым пальчиком. «Довольно полненькая, — подумалось ему. — Намного полнее тощих детишек поденщиков. И гораздо красивее их. Но, конечно же, лет в шестнадцать она выйдет замуж за какого-нибудь неграмотного увальня и будет тяжко трудиться в убогом хозяйстве. И станет такой же, как все здешние изможденные женщины…» Он развернул машину и двинулся назад. Нельзя же бросить на дороге ребенка! Сначала нужно отвезти ее домой. Кроме того, он не очень-то рассчитывал взять интервью у кого-либо из этих нелюдимых

фермеров с заостренными кольями и серебряными пулями в дробовиках.

— А что выращивают твои родители — хлопок или табак?

— Они еще ничего не посадили. Мы недавно сюда приехали.

— Да? — сказал он.

Все было верно. Говорила она без характерного для этих мест акцента. Да и вид имела более пристойный, чем большинство детей, с которыми ему пришлось здесь встречаться.

— Но не слишком ли позднее время ты выбрала для прогулки, малышка? Твои родители не боятся выпускать тебя так поздно, когда где-то здесь бродит вампир? — Девочка вздрогнула.

— Я… я осторожно, — ответила она наконец.

Вот тебе и на! Чисто человеческая точка зрения, о которой говорил Рэнделл. Напуганный ребенок, у которого достаточно любопытства, чтобы проглотить комок страха и выйти погулять именно в такой вечер. Он еще не знал, как расставить все это по своим местам, но безошибочное чутье журналиста подсказывало, что на заднем сиденьи машины сгорбился в страхе источник необходимой информации.

— А ты знаешь, что такое вампир?

Она озадаченно посмотрела на него, потупила глаза и долго рассматривала свои руки, подбирая слова.

— Это… это что-то вроде кого-то, кому нужны в пищу люди… — Робкая пауза. — Не так ли, сэр? — Ответ был хорош. Войди в доверие к ребенку — и вот тебе свежая точка зрения, не испорченная расхожими суевериями. Как это она сказала: «Кому нужны люди в пищу».

— Считают, — продолжил Челленджер, — что вампир бессмертен, то есть не совсем бессмертен, а не умирает, если получает кровь и живительные соки из людей. Единственный способ убить такое чудовище…

— Поверните, пожалуйста, налево, сэр, — перебила она.

Он свернул на узенькое ответвление проселочной дороги. Потревоженные мокрые ветви стучали в ветровое стекло, листья с неприятными звуком скользили по матерчатому верху машины. Журналист прижался лицом к ветровому стеклу, пытаясь разглядеть в слабом свете фар теряющуюся среди кустов двухколейку.

— Да уж, твои родители в прямом смысле этого слова начинают на голом месте… Так вот, единственный способ убить вампира — это застрелить его серебряной пулей. Или вогнать в его сердце кол и похоронить в полночь у разветвления дорог. Это и собираются сделать сегодня местные мужчины, если поймают его.

Сзади раздались приглушенные всхлипывания. Он повернул голову.

— В чем дело?

— Мне кажется, что это просто ужасно!

— Почему же? Или ты думаешь, что было бы правильным оставить его в живых?

Она задумалась, затем улыбнулась и кивнула.

— Да. Живи сам и дай жить другим. Ведь… ведь некоторые люди просто ничего не могут с собою поделать. Я хотела сказать, — голос девочки звучал уверенно, — что если человек — вампир, то это не его вина.

— Это ты здорово рассудила, малышка. — Он вновь приподнялся, чтобы возобновить изучение того, что считалось здесь дорогой. — Только тут есть одно затруднение: если веришь во всякое, вроде вампиров, то очень трудно представить себе, что с ними может быть связано хоть что-нибудь хорошее. Они представляются чем-то очень мерзким. Тем более, этот вампир убил троих детей. Местные жители ненавидят его и хотят уничтожить. Если только есть на свете такие существа, как вампиры, я повторяю: если только есть на свете вампиры, и те ужасные вещи, что им приписывают, в самом деле произведены их руками или зубами, то я согласен с тем, что хорош любой способ, которым можно с ними покончить. Понимаешь?