Чисто конкретное убийство
Шрифт:
Феликс сначала держался немного натянуто, но, узнав, что убийцу вычислили, сразу оживился. Они с Возняком в полном согласии побеседовали о непредсказуемости выходок женской половины человечества и силе дамских чувств.
От пани Хавчик уже нетрудно было перейти к находке.
Возняк показал ключик:
— Может быть, вы его когда-нибудь видели у пана Бартоша?
Феликс как истинный джентльмен не выказал потрясения, только слегка поднял брови.
Он осмотрел ключик и отдал его Возняку.
— Вопрос поставлен не вполне корректно. Мне кажется, я видел его неоднократно, только не у пана Бартоша, а у себя. Это
— Действительно у него. Он носил его вместе с другими ключами.
— Какая наглость, — высказался шокированный Феликс. — Подождите минутку, если вы не возражаете…
Он удалился за закрытые двери соседнего помещения, полностью заслуживающего название кабинета или даже библиотеки, тут же вернулся и поставил на стол не слишком большую, но явно очень тяжелую железную шкатулку, похожую на ящик. Умеренно украшенную и очень старую.
— Вот оно, то самое! — сказал он со вздохом. — Конечно, я не могу быть полностью уверен, пока не проверю. А ключ пропал уже очень давно.
Возняк шагнул к шкатулке, и в этот момент из кухни появилась Паулина с огромной миской, наполненной грудой домашних пельменей, исходящих паром и ароматом майорана. Она вошла в гостиную, посмотрела на стол и на миг замерла.
— О?! — сказала она голосом, прозвучавшим примерно как предупредительный рык львицы.
Оба они, и Феликс, и Возняк, в первое мгновение застигнутые врасплох упоительным ароматом (а так получилось, что они оба исключительно любили майоран), резко вздрогнули.
Возняк на всякий случай спрятал ключик, Феликс сделал движение, словно хотел схватить шкатулку и спрятать за пазуху, но опомнился и застыл на месте.
За спиной Паулины возникла Леокадия с большим подносом посуды и столовых приборов. Она выглянула из-за сестриной спины.
— О-о? — сказала она совершенно другим голосом, полным веселого любопытства и, обойдя Паулину, поставила поднос с тарелками на другом конце стола.
Стол был большой, круглый, но раздвижной, и сейчас его как раз раздвинули на всю длину. За ним могли поместиться двадцать четыре человека, не обязательно худые как швабры, но и без особого лишнего веса. Места за столом было множество.
Паулина промаршировала к столу и бухнула миску в самую середину длинной столешницы. Один из пельменей слетел с горки и прилепился к сияющей полированной поверхности — никто явно не подумал о том, чтобы постелить скатерть. Паулина повернулась к шкатулке, которую Феликс незаметно пододвинул к себе.
— Ну вот что, хватит! Я наконец хочу знать, что это все значит! — воскликнула она в страшном гневе. — Тайна, слово чести, прочие бредни, кошмар моей жизни! Я хочу увидеть, что это такое! Ты носишься с этой штуковиной, как с тухлым яйцом, вроде как этой пакости уже в доме нет, от меня ты ее прячешь, а тут на тебе, вот она! Годами эта пакость тут валяется и атмосферу отравляет! Не наше, не мое, не твое, тогда чье?! Ящик тебе важнее меня!
Она задохнулась и схватилась за вздымающуюся грудную клетку. Этими секундами воспользовалась Леокадия.
— Пельмени стынут, — заметила она невинным тоном. — Пожалуйста, вот орудия труда.
Всем троим она принялась совать в руки тяжелые старомодные вилки, подпихивать тарелки и маленькие вазочки с маринованной
У дверей прозвенел звонок, и Леокадия поспешила открыть. Далеко ходить ей не пришлось, замок в дверях Феликса из-за длинной прихожей открывался с пульта, который висел на цепочке на дверях гостиной.
Второй пульт висел на косяке кухонной двери. Феликса, у которого когда-то были проблемы со здоровьем, страшно смущала необходимость долго держать гостя за дверью, потому что, по его мнению, он шел открывать целую вечность. Спешка же провоцировала невыносимые боли в позвоночнике и пару других пакостных мелочей, поэтому он радикально решил вопрос, к обоюдному удовольствию обеих сторон: гостя за дверью и хозяина в доме. Боли давно прошли, но пользоваться пультами было удобно.
Леокадия, стоя на пороге гостиной, с интересом ожидала гостя. Баську она узнала сразу, хотя познакомилась с ней только над головой, найденной в зарослях пани Амелии, а потом видела исключительно в нетипичных обстоятельствах: при установлении личности обнаруженного в парнике скелета. Тупицей она, однако, не была, и по разным упоминаниям, полунамекам и прочему успела сделать вывод, что у этой чужой девицы есть что-то общее с Феликсом, который почему-то не хочет признаться в этом ни за какие коврижки. А еще у девицы было что-то общее с Бартошем, которого Феликс знал. А стало быть, и с этой тайной в виде железной шкатулки, из-за которой Паулина годами бесится. Все это пронеслось в голове Леокадии с быстротой молнии, и она тут же повеселела, ибо Леокадия обожала семейные скандалы.
— Заходите, пожалуйста, — пригласила она Баську и в качестве приветствия вручила ей вилку. — Пани Росчишевская, не так ли? Заходите же!
Самой собой, Баська не относилась к людям, которых можно было смутить какой-то там вилкой. Хладнокровно и с вежливой благодарностью она приняла вилку, вошла и, оглядевшись в гостиной, увидела знакомые лица.
— Прием «а-ля фуршет»? Меня, конечно, в планах не было, но вы не беспокойтесь, я ем очень немного…
— Пани Росчишевская, — ошеломленно произнес Феликс с поклоном почти придворным.
В ту же секунду Баська заметила Возняка, который был ей нужен как собаке пятая нога, и шкатулку на столе перед Феликсом. Оба мужчины держали в руках вилки. Паулина замолкла на полуслове, застыла и всматривалась в гостью, не в состоянии сообразить, откуда она знает эту деваху, если та хромая. Если Паулина ее знает, девица не должна быть хромой! Леокадия с бешеным интересом ждала продолжения спектакля, который начинал разыгрываться у нее на глазах.
Таинственный внутренний голос сообщил Баське, что она попала сюда в совершенно неподходящий момент, зато это ее последний шанс. Ни в коем случае она не может сейчас повернуться и уйти без единого слова.