Чистое сердце
Шрифт:
Пробормотав проклятие, американец сел на лошадь. Но затем, вдруг опомнившись, он воскликнул:
— Кто вы такой — вы, который осмеливается приказывать мне?
— Вам угодно знать это?
— Да!
— Я — человек, которому вы и полковник Мелендес нанесли кровную обиду: я — отец Антонио.
При этом имени обоих противников сковал ужас. Нельзя было сомневаться в том, что монах намеревался отомстить им именно теперь, когда они, в свою очередь, оказались в его власти.
ГЛАВА V. Перед сражением
Джон Дэвис почти тотчас же опомнился.
— А-а! — воскликнул он. — Так это вы, святой отец?!
— Вы не ожидали встретить меня здесь?
— Признаюсь, я нисколько не удивлен! Ваше место, по-моему, везде, где есть какая-либо западня, а потому очень естественно, что вы здесь.
— Вы поступаете дурно, Джон Дэвис, когда оскорбляете людей, не зная наверняка, каковы их намерения.
— Как так? Намерения эти ясны в настоящую минуту.
— Вы можете ошибаться.
— Не думаю. Впрочем, скоро все разъяснится.
— Что вы собираетесь делать?
— Вы видите, я схожу с лошади.
Американец действительно сошел с лошади, взял в обе руки по пистолету и приблизился к монаху совершенно спокойным шагом и с приятной улыбкой на лице.
— Почему вы не уезжаете? Почему вы не следуете моему совету? — спросил отец Антонио.
— По двум причинам, дорогой сеньор. Первая — та, что вы не имеете права давать мне ни советов, ни приказаний; вторая — что мне желательно присутствовать при маленьком злодействе, которое вы, без сомнения, замышляете.
— Так вы намереваетесь…
— Я намереваюсь защитить моего друга, by God! — воскликнул американец пылко.
— Как? Вашего друга? — спросил монах с удивлением. — Несколько минут тому назад вы старались убить его!
— Дорогой сеньор, — сказал на это с усмешкой Джон Дэвис, — во всяком разговоре есть оттенки, которых, к несчастью, вам никогда не постигнуть. Поймите меня хорошенько: я хочу убить этого господина, но я не соглашусь на то, чтобы над ним было совершено злодейство. Это ясно, кажется, by God!
Отец Антонио разразился смехом.
— Странный вы человек, — сказал он.
— В самом деле? — возразил ему американец и, повернувшись к своему противнику, стоявшему все время совершенно спокойно, продолжал: — Дорогой полковник, мы позднее продолжим интересную беседу, которую этот достоуважаемый святой отец так неудачно прервал. Что же касается настоящей минуты, то позвольте мне возвратить вам один из пистолетов, которые вы так великодушно одолжили мне. Нет ни малейшего сомнения в том, что эти негодяи убьют нас, но мы, по крайней мере, будем иметь удовольствие покончить предварительно с двумя или тремя из них.
— Благодарю вас, мистер Дэвис, — сказал на это полковник, — я другого и не ожидал от вас. Я принимаю ваше предложение так же чистосердечно, как вы его мне сделали.
С этими словами полковник взял пистолет и зарядил его. Американец стал рядом с полковником и, насмешливо поклонившись незнакомцам, произнес:
— Сеньоры кабальеро, вы можете напасть на нас, когда вам заблагорассудится. Мы готовы храбро встретить ваше нападение.
— Так это действительно серьезно?! — воскликнул отец Антонио.
— Как — действительно ли это серьезно? Вопрос мне кажется чересчур наивным. Вы находите, что теперь время и место для шуток?
Монах пожал плечами, и повернувшись к сопровождавшим его людям, сказал:
— Ступайте! Уезжайте отсюда. Через час я последую за вами в то место, которое вам известно.
Незнакомцы, кивнув головами в знак согласия, почти мгновенно исчезли в кустарнике. Тогда монах, бросив на землю все находившееся при нем оружие, подошел вплотную к американцу и полковнику.
— Что ж, вы и теперь еще продолжаете опасаться? — сказал он им. — Теперь я в ваших руках!
— Что все это значит? — воскликнул Джон Дэвис, опуская свой пистолет.
— Если бы вы не приняли меня за разбойника, а дали бы себе труд подумать немного, вы бы поняли, что я имел в виду только одно — помешать вашему ожесточенному поединку, что и случилось благодаря моему счастливому вмешательству.
— Но каким образом очутились вы здесь в эту минуту?
— Все это — результат простой случайности. Получив приказание от вашего командующего наблюдать за действиями противника, я расставил посты по всем дорогам, чтобы захватить в свои руки всех праздношатающихся, которые осмелятся появиться здесь.
— Так вы не питаете ни ко мне, ни к полковнику никакого злого чувства?
— Может быть, — ответил монах нерешительно, — я и не совсем забыл ваше недостойное обращение со мной, но я, по крайней мере, отказался от мысли мстить вам за это.
С минуту подумав, Джон Дэвис протянул монаху руку и сказал:
— Вы честный монах! Я вижу, что вы верны данному вами слову исправиться; я очень сожалею о своем поступке.
— В свою очередь, сеньор, я также скажу вам, — сказал полковник, — что не ожидал от вас такого великодушия.
— Еще одно слово, сеньоры!
— Говорите, — сказали они разом, — мы вас слушаем.
— Обещайте мне отказаться от этой безобразной дуэли и, следуя моему примеру, перестать ненавидеть друг друга.
Вместо ответа противники протянули друг другу руки.
— Отлично! — продолжал монах. — Я счастлив, что вы помирились. Теперь нам надо расстаться. Вы, полковник, садитесь на лошадь и отправляйтесь к вашему лагерю; дорога безопасна, никто не помешает вам доехать до цели. Что касается вас, Джон Дэвис, то вы поедете следом за мной. Ваше долгое отсутствие вызвало беспокойство, которое ваше прибытие, конечно, развеет. Я получил приказание попытаться узнать о вас что-нибудь.