Чистосердечное убийство (сборник)
Шрифт:
— Браконьеры, — тихо произнес Игнатович. — Сволочи, на бобра собирались.
— Задержана «Нива». Пенсионер из Лыкова. Документы в порядке.
— Ангары блокированы, — произнес командир штурмовой группы. — Готовы начинать.
Гуров молча кивнул. Говорить ничего не хотелось. Да и что еще можно было добавить? Пожелать бойцам ОМОНа удачи, попросить их быть осторожными, потому что внутри могут оказаться не только бандиты, но и невинные люди? Нет, эти парни и так хорошо сделают свою работу. Не стоит отвлекать их посторонними разговорами.
— Задержан человек на легковой автомашине «Ауди», — прозвучало в эфире. — Житель Самары. Цель поездки объяснить отказался. При досмотре обнаружено удостоверение личности руководителя частного охранного агентства «Барьер».
— Эка его занесло! — удивился Игнатович.
— Этого брать жестко, — коротко бросил Гуров. — Наш клиент.
Дважды грохнуло, ударило по барабанным перепонкам, когда небольшие заряды выбили двери сразу обоих ангаров и проделали отверстия в боковых стенах. Четыре штурмовых отряда бросились внутрь.
Гуров стоял, стиснув кулаки, и слушал. Только бы не раздались звуки перестрелки. Большая пальба — это неудача, затяжной бой и потери. Так можно утратить инициативу, лишиться прямых улик, упустить важных подозреваемых и свидетелей.
Автоматная очередь ударила неожиданно и глухо. Стреляли в одном из ангаров. Пули громко ударили в металлические внутренние перегородки.
Гуров ждал продолжения, но его не последовало. Странная, почти звенящая тишина повисла над полем в пронзительном апрельском воздухе. Замолчала даже рация в машине Игнатовича. Тихо стояли поодаль сотрудники прокуратуры и полиции. Совсем уж неожиданно и как-то неуместно в вышине запел жаворонок.
Гуров поднял голову и попытался рассмотреть маленькую птичку, как делал это в детстве. Напряжение отпустило.
Тут же прозвучал доклад:
— Чисто! Потерь нет. Среди задержанных двое раненых.
Один из офицеров, повинуясь кивку Игнатовича, побежал к машинам «Скорой помощи», стоявшим неподалеку.
Гуров, никого не дожидаясь, быстрым шагом двинулся к ангарам. Он вошел в дверь, часть которой была разворочена взрывом, и увидел перед собой обширное захламленное пространство.
Если что и говорило о принадлежности этих ангаров к авиации, то, наверное, разбитая облицовочная панель спортивного самолета в углу и два разобранных мотора. Все остальное относилось к совершенно разным сторонам жизни и деятельности цивилизованного человечества. Несколько деревянных складских паллет, с десяток сломанных офисных стульев, какие-то разбитые столы и остатки корпусов то ли холодильников, то ли какого-то заводского оборудования. Естественно, битый кирпич, размороженные батареи отопления, ржавые трубы и еще много всякого хлама.
За всем этим в дальней части ангара высилась железная стена, набранная из кусков самого разного металла. В ней имелись две двери. Гуров попытался представить себе ангар снаружи и тут же понял, что его внутренние размеры не вяжутся с наружными.
К
— Пойдемте, товарищ полковник, — позвал он Гурова, — Там нужен врач. Да и вам лучше тоже присутствовать.
— Что? Раненые? — тут же спросил Гуров и прибавил шаг.
— Как вам сказать, — помялся подполковник. — Сами увидите. Кое-какую помощь можно оказать.
Гуров больше не стал расспрашивать, а поспешил к двери, из которой омоновцы выводили под руки двух парней в наручниках. Один имел разбитое лицо, у второго была перебинтована голова. Еще одного обыскивали возле стены, заставив широко расставить ноги и заложить руки за голову. Гуров узнал в одном из задержанных того самого охранника, который выходил к нему, когда он осматривал место убийства Бурмистрова.
— Сюда. — Подполковник показал на дверь.
Гуров вошел и оказался в узком помещении между двумя металлическими стенами. Кровь на полу, в воздухе сизая дымка от сгоревшего пороха после стрельбы, россыпь гильз. Причем не только автоматных. Лев Иванович увидел несколько девятимиллиметровых от пистолета.
— Сюда. — Подполковник указал на еще одну дверь.
И тут из-за нее высунулась голова Седова. Алексей сидел на полу и выглянул, услышав голоса. Лицо капитана было осунувшимся, грязным и залитым кровью от правого виска до самой шеи. Глаза блестели лихорадочной радостью и нездоровым возбуждением.
«Он же держится из последних сил!» — догадался Гуров, подбежал к Седову, присел на корточки рядом с ним и спросил:
— Как ты, Леша? Ранен?
— Нормально. — Седов криво улыбнулся. — По башке меня тюкнули. Переживем. Вы лучше вон туда посмотрите, Лев Иванович. Я вам тут подарочек приготовил.
Гуров поднял голову и посмотрел в полумрак маленькой железной комнаты. Свет проникал туда лишь из-под потолка, через ряд маленьких пыльных окошек. На грязной захламленной кровати сидела девушка, сжавшись в комок. Лев Иванович чуть было не бросился к ней, но тут же уловил, как девушка испуганно дернулась и еще сильнее прижалась к стене.
— Оля? — обрадовался Гуров. — Вы ведь Ершова, да? Вот счастье! Какая удача, что мы вас нашли! Теперь… эй, врачей сюда! Принесите свет, побольше! Темно как у негра в… за пазухой!
Омоновцы принесли сразу несколько больших аккумуляторных фонарей. Две женщины из бригады «Скорой помощи» вошли и сразу направились к девушке.
Оля уже все поняла, поверила, что ее спасли. Она перестала бояться, осознала, что пришла помощь, и разрыдалась так, как не плакала, наверное, никогда в жизни. Девчонка ревела, слезы лились потоком по ее щекам, оставляя грязные следы. Она то и дело хватала за руки врачей, которые осматривали ее и обрабатывали ссадины. Оля два раза вырывалась, подбегала к Седову и принимаясь целовать его. Алексей смущенно морщился и виновато поглядывал на третьего врача, который обрабатывал ему голову.