Чистые души. Книга 1
Шрифт:
— Ах да, — она покрутила в руке вилку, размышляя. — Тебе ничего нельзя делать, если люди не просят.
— Заказы закрыты, нужно забрать оплату и оставить эти дела.
— Как же ты заберешь оплату у мертвецов? — снова заинтересовалась она.
— Оплата была оставлена заранее, нужно только забрать её теперь.
— А, тебе переводят деньги на какой-то счет?
— Иногда. Но эти заказчики были моими… знакомыми и они платили не деньгами.
— А чем?
— Инфарит оставил свои зелья, травы и алмаз.
— Ого! А второй? Чем заплатил второй?
— Вторая. Это моя бывшая любовница, я как-то говорил про неё. Оставила мне воспоминания. Они заключены в фотографиях, старые фото из тех времен, когда их печатали ещё на жестких карточках. Тогда они казались чудом. А сейчас они выцвели и постарели, но для меня все еще интересны. Я говорил ей, что хотел бы получить эти карточки. И вот, умирая, она оставила их в оплату.
— Старые фото? — Карина снова опустила вилку. — То есть, бесценный алмаз и старые фото? Я не понимаю, как ты оцениваешь свои услуги?
— Как пожелаю. Я решаю сам какую оплату взять. Однажды я взял в оплату фантик от конфеты.
— Так не разбогатеть!
— Верно. Но оплата заказов не источник дохода, а служение.
Она снова подняла голову:
— То есть у тебя есть еще какая-то работа? Может быть ты работаешь журналистом, как Бэтмен? А когда случается беда, срываешь свой пиджак под которым костюм с эмблемой на груди?
— Все не так. Мне нет необходимости работать. И я не заставлю тебя дальше расспрашивать! Тебе интересно, откуда я беру деньги. Все просто. Платина, золото, другое. Я могу получить столько, сколько мне надо, в любой момент. Это просто, если видишь сквозь предметы.
Неожиданно она нахмурилась:
— То есть ты видишь вещи насквозь? Смотришь сквозь стены?
Он качнул плечом:
— Не совсем так.
— Хм!
Она съела еще пару ложек прежде, чем продолжить:
— И как часто ты делаешь это? Смотришь по сторонам сквозь стены? А смотришь, что у женщин под платьем?
Он тихонечко усмехнулся:
— Вовсе нет. Я не вижу того, что под платьем. Я чувствую потоки энергии. Это не зрение, это ощущение. Как бы объяснить… как ты ощущаешь тепло, или холод. Понимаешь?
На некоторое время этого хватило. Карина задумчиво подхватив бокал, крутила его, глядя в окно. Проследив за её взглядом, Семен сказал:
— Снова идет снег…
— А она, эта женщина, которая была твоей бывшей любовницей, она была дорога тебе?
Какой плохой вопрос и как люди любят его! Вслух же Семен сказал:
— Мне дороги воспоминания о себе самом. Мгновения, запечатанные в кусочках картона.
— А она? — с упорством продолжила Карина. — Эта женщина, она дорога тебе? Она тоже
— Она научилась со временем, — помолчав ответил Семен. — Но это не доставляло ей радости, лишь причиняло боль. Не очень сильную, но все же ей было больно. Кроме тебя никто и никогда не мог смотреть мне в глаза. Понимаешь?
Она снова отложила вилку.
— Правда? Как много они все потеряли! Ты удивительно красив. Я никогда не видела никого красивее тебя. Все черты лица совершенны, это невероятно. Твои глаза, лицо… Настолько совершенным быть невозможно. Ты хотя бы понимаешь, как ты красив?!
Он усмехнулся:
— Никто кроме тебя не видит обычно. Люди бояться, а когда человек испуган, он ничего не замечает кроме страха. Кроме того, смотреть на меня причиняет боль. Нет, никто не замечал что я красив. Никто. Но с тобой… это возможно.
Карина подалась вперед, облизнула губы и спросила:
— Скажи! А она, твоя бывшая любовница, нашла способ сделать так, чтобы ты мог сам звонить ей, целовать её без её приглашений?
Он медленно кивнул:
— Со временем. Да. Но тогда еще не было телефонов. Я писал ей. На почтовых карточках. Впрочем, это не важно.
— Верно, не важно на чем ты писал ей! Забудь про неё, ладно? — глаза Карины сверкнули и он усмехнулся:
— Я забыл, хорошо.
Карина улыбнулась снова:
— Знаешь… А я, кажется, догадалась, как, — пробормотала она, наклонилась вперед и перебирая руками по краю стола, обошла его и оказалась напротив. Села так, что ее лицо оказалось совсем рядом, улыбнулась хитро:
— Ты взял это право в оплату, да? Позволение целовать её, навещать её, хотеть её?!
Он ничего не сказал в ответ и она положила руку ему на плечо:
— И отвечать запрещено? Ну не отвечай, я уже знаю, я догадалась. Как просто! Как же просто!
Её губы подрагивали в усмешке.
— У тебя глаза лучатся радостью, будто ты открыла что-то прекрасное, Карина…
— А ты безумно хочешь меня поцеловать, но пока я не попрошу не можешь ничего сделать!
Она коснулась его лица обеими руками, провела вниз по щекам:
— Ты весь мой, да?
— Да.
— И будешь делать, что я скажу.
— Возможно.
— И возьмешь в оплату мои поцелуи?
— Ты… предлагаешь не то, — тяжело дыша, произнес он.
— Ах да, ты прав! Не мои поцелуи. Ты возьмешь в оплату право целовать меня?
— Когда? — выдавил он сквозь сжатые губы.
— Когда? Что ты имеешь в виду? Семен, так трудно сейчас думать! Когда… ах да! Когда тебе самому захочется?! Право целовать меня, когда тебе захочется!
— А если, — он отодвинулся, — Если мне мало такой оплаты?
— Ма-ало?! — рассмеялась она. — Какой же ты жадный! Ну что ж. Чего ты хочешь? Может, назначишь цену сам?