Чистые души. Книга 1
Шрифт:
— Наверное… не помню. А что такое то?
— Ничего. Увидимся вечером. Когда закончишь, приезжай.
Она потянулась и запечатлела на его щеке поцелуй:
— Хорошо… стой! Если я вдруг задержусь, ты же сможешь теперь сам позвонить мне, да?
— И не только это. Ты вообще теперь в моих руках.
Ра положила распечатанные файлы на столик, у дивана. Едва Семен сел в кресло, Кусимир тут же вспрыгнул ему на колени.
— Кот! Где ты бываешь все время? Я никак не могу показать тебе свою девушку!
Вместо ответа, Кусимир завел песню и принялся бодать
— Я тебе не Ра, иди к ней гладиться!
— Фффф! — выдохнул Кусимир и рухнул на бок, так, что Семен покачнулся. Еще бы — восемь килограмм!
— Ты не слишком много ешь? Не пора ли на диету?
— За собой следи, — фыркнул кот и закрыв глаза, уткнулся носом Семену в бок.
Вытащив листки бумаги, Семен принялся за чтение. Информации и правда было очень мало. Рачительный поставили у изгиба реки Таз в конце шестнадцатого века. В Богом забытом месте и покинули так же стремительно и быстро. Место, где он стоял уже исчезло. Поставили его как острог, во время продвижения вглубь Сибири стрельцов и казаков. Сперва Рачительный был крепостью, привалом во враждебном мире, потом, из острога превратился в торговую факторию, которая быстро расцвела. Поднялись над берегом деревянные стены с четырьмя башнями, вокруг крепости рос посад, на реке, у пристани толпились юркие кочи.
Дни Рачительного были недолгими — не успев расцвести, торговля зачахла и фактория пришла в упадок. Затем внутри нее случилась настоящая война. Двое воевод вдруг сцепились друг с другом. В чем была причина их ссоры никто не знает, но не успела она закончиться, началась эпидемия, а потом пожар совсем добил поселение. Остатки жителей, из тех, кто не погиб, сбежали в другие поселения. От Рачительного осталась только воспоминание, да церковные книги. Один из ученых даже посвятил этим книгам статью, рассуждая, правда ли эти записи были сделаны в Рачительном, или попали из какого-то другого поселения? Потратив десяток страниц, автор так и не пришел ни к какому выводу.
Отложив листки, Семен вздохнул и глянул на часы. Время встречи с новой заказчицей приближалось. Он осторожно провел ладонью по спинке кота, встал и направился к двери. Кошачий хвост дважды недовольно стукнул по покрывалу.
— Ну что поделать, Кусимир, у меня дела, — сказал ему Семен.
Глава 13. Одержимый демоном
Заказчицу он почуял сразу. Волны серой тоски мягкими кольцами стелились по полу. В них не было агрессии, или ненависти, только глубокое горе. Целое море скорби текло рекой, исходя от одной единственной сгорбленной фигуры.
На первый взгляд не скажешь кто это, мужчина, или женщина. Мешковатая куртка, капюшон. Человек прячется в одежде, будто в засаде, затаился, втянув в плечи голову. Кашлянув, Семен сел рядом, вытянул ноги.
— Здравствуйте.
Женщина глянула на него испуганно, кивнула:
— Добрый вечер.
— Я вас слушаю.
Семен прекрасно знал о чем пойдет речь, но хотел, чтобы она сама все рассказала. Звук её голоса и язык тела расскажет больше любых слов.
— Мой муж… вы
— Он убил соседей. Троих. Из ружья.
Она говорила едва разжимая губы, а внутри кипело недоумение. Его было так много, что Семен прекрасно мог представить, как она говорит таким тоном что-то вроде: «Мы приехали на дачу вчера. А там расцвели яблони. Посреди зимы». Удивление. Недоумение. Потрясение, вот что идет сначала, а уже потом стыд, отчаяние и горе. Горя совсем мало, на кончике ножа. Она еще не поняла ничего, она еще не верит.
— Он никогда не сделал бы такого!
— То есть, вы думаете, он не делал?
Она вдруг разозлилась:
— Да нет же! Сделал!
Семен развел руками:
— И что же? Вы удивлены?
— Вот именно то! Не мог — а сделал!
Промолчав, Семен обернулся, кивнул бармену:
— Одно капучино, принесите нам, пожалуйста.
Тот глянул удивленно, в кафе не было официантов, но кивнул.
— Он взял ружьё, я видела. Это был муж. Но это был не он. Вернее это был он…
— Но его как подменили? — попробовал понять Семен.
Женщина подняла на него огромные, удивленные глаза, Семен еле успел опустить взгляд.
— Нет… как будто его заговорили.
— Что вы имеете в виду?
Бармен принес кофе, покачал головой, будто сам себе удивляясь, поставил чашку и ушел.
— Это вам. Пейте, — предложил Семен. — Пейте и говорите. Кто его заговорил? Когда? Почему вы так думаете?
Она обхватила чашку двумя руками, сжала так, что пальцы побелели, сделала глоток. Её вдруг затрясло мелкой дрожью. Она благодарно кивнула:
— Спасибо! Оказывается я вся замерзла и даже не заметила! А про моего мужа, я вам все расскажу! Он был тихим, мирным. Добрым его бы никто не назвал, но он был справедливым. Понимающим. Меня уважал очень и держался с людьми гордо. А пол года назад ему начали сниться сны.
Она сделала глоток и продолжила.
— Сны, будто бы про него, будто себя видел во сне он, а вроде не себя. Видел наш дом и меня там видел, только я вела себя по другому и он сам будто был другой. И дом вроде наш, а все не так, как тут; и все как у нас, но не такое. Ему эти сны нравились, очень… и он мне про них рассказывал. И говорил: вот, если бы так и вот так поступили, жили б иначе. А потом те, из снов с ним начали разговаривать. С того все и пошло.
— Те из снов, это я так понимаю ваши тени?
— Тени? Не. Это как мы, такие люди, только их нет, они у него во сне. И вот они и говорили с ним. Всякое рассказывали, завлекали… и они его и настроили…
— Ваш муж пьет?
— Что вы! Нет! — как-то яростно выкрикнула она и Семен прищурился:
— Совсем не пьет, или бросил?
Она поморщилась:
— Он пил, врать не стану. Но раньше! Лет десять уже как совсем бросил. Другим человеком стал. Я теперь чаще него пью. Вот так.
— То есть теперь он бросил, а раньше пил… и ему начали сниться сны, где он, только другой он, разговаривает с ним. И что он говорил там, во сне?