Чистый лист
Шрифт:
— Необходимо, — охотно продолжила я, воспользовавшись паузой. — И очень, очень приятно!
— Майя!.. — почти простонал Недич, но я не дала продолжить, накрыв ладонью его рот.
— Не надо. Лучше поцелуй меня. Пожалуйста…
И, не оставив времени на сомнения и споры, сама приникла к теплым губам со сладким запахом брады.
Май ответил. Какое-то время сидел неподвижно, позволяя моим рукам уверенно хозяйничать под распахнутой рубашкой. Не прижимал и не отталкивал, явно боролся с собой и, может быть, пытался разобраться в собственных чувствах, желаниях и внутренних запретах.
А потом, к моей радости, отпустил себя. Сложно было не
Раздевались быстро, на ощупь. Не до конца. Слишком сложно — невозможно! — было хоть на мгновение прервать поцелуй.
Исступленное желание лишало воли, не оставляло места посторонним мыслям. Потом, подумаем обо всем потом — поговорим, осознаем, ужаснемся содеянному. А сейчас есть мы, есть эта жажда ощущать и касаться, есть широкий диван под спиной и упоительная тяжесть тела любимого мужчины, есть одно на двоих дыхание. И этого вполне достаточно, чтобы прожить еще немного, чтобы не осыпаться пеплом и ржой в следующее мгновение и не рухнуть в бездну. А все остальное… Да плевать на все остальное!
…Потом думать тоже не хотелось. Я лежала в крепких объятиях Мая, уткнувшись лицом в его грудь. С нежностью слушала, как восстанавливается, выравнивается дыхание мужчины, впитывала терпкий запах его кожи, наслаждалась растекающейся по телу сытой, ленивой слабостью. И чувствовала себя невозможно, неприлично счастливой.
В глубине души я понимала, что это хрупкое ощущение покоя временное — слишком беспокойный мне достался мужчина. Но старательно гнала эти мысли прочь и уж точно не собиралась заговаривать первой. Добавлял оптимизма и тот факт, что Май не спешил паниковать и даже мягко поглаживал мою поясницу под сбившейся, смятой рубашкой.
— Как ты? — нарушил тишину его хрипловатый голос.
— Замечательно, — искренне мурлыкнула в ответ. Прижалась к горячей смуглой коже щекой, слегка потерлась виском.
Недич на несколько мгновений почти до боли стиснул меня в объятьях, прижался губами к макушке, а потом тихо пробормотал, риторически обращаясь явно не ко мне, а к себе:
— Боги!.. Что мы натворили и как теперь это распутать?
Ну… как минимум он не винит во всем себя одного и не извиняется, это уже здорово!
От ответной реплики я, конечно, не удержалась:
— А мне понравилось… — А потом, озаренная догадкой, поспешила немного отстраниться, чтобы заглянуть тезке в лицо: — Только давай ты не будешь теперь жениться на мне потому, что ты честный человек, ладно? Ты честный и благородный, я в этом вообще ни на секунду не сомневалась, тут скорее я подло воспользовалась твоим смятением и душевным раздраем. И если ты сейчас что-то скажешь на тему моей пострадавшей чести и что-то еще в этом же духе, я… — Запнулась, несколько секунд перебирала в голове варианты, но так ничего толком не придумала и продолжила хмуро себе под нос: — Обижусь. Очень. А то выйдет, что я тебя на себе обманом женила, и вот это как раз ужасно мерзко. Не хочу обманом и подлостью. Фу.
— Боги, Майя! — тихо, нервно засмеялся в ответ Недич, опять крепко прижимая меня к себе. Ну… ладно. Если смеется, значит, все не так страшно. Наверное. — Ты… невозможная. Удивительная. А без обмана — хочешь?
— Интуитивно я догадываюсь, что имеется в виду, но все-таки спрошу. Без обмана — это как? — подозрительно уточнила я, вновь
— Я влюбился в тебя, по-моему, в тот самый момент, когда ты категорично заявила, что ты не проект, а Майя, — с теплой улыбкой, на удивление спокойно признался он. — Просто тогда мне очень хотелось спать, и я этого еще не сознавал. Потом обрадовался, что Стевич отправил тебя ко мне, хотя в первое время было стыдно в этом признаться…
— Погоди, — перебила я. — То есть ты вот ту жуть с глазами нашел симпатичной?! Извращенец…
— Глаза выглядели слишком экзотично, согласен, — сквозь смех признал он. — Но ведь не в них дело. Наверное, я просто сразу почувствовал, насколько ты замечательная и необычная. А потом просто не мог поверить… Нет, стой, это уже совсем неправильно выходит, — вдруг осекся он, поморщившись.
— Что именно? — растерялась я, разомлевшая и совершенно растаявшая от его слов. Я-то готова была слушать и слушать, какая я хорошая и как ему со мной повезло; что не так?
— Признаваться в любви и делать предложение, лежа на диване, — с нервным смешком пояснил Май.
— А-а, — глубокомысленно протянула я. — Слушай, а вообще ничего, что мы тут лежим на диване в чужом кабинете? Краль там еще не освободился?
Недич в ответ на мгновение прикрыл глаза, тихо ругнулся сквозь зубы и завозился, явно намереваясь встать. То есть управляющий, надо думать, уже освободился.
Мы торопливо, помогая друг другу, начали приводить себя в порядок. И почему-то это действие доставляло не меньше удовольствия, чем все предыдущие минуты. А может, даже больше: столько в нем было уюта, пронзительной нежности и куда более тесной близости, чем давала страсть. Срывать друг с друга одежду — только вспышка, мгновение помутнения. А вот, сплетаясь руками, застегивать мелкие пуговицы и расправлять складки чужой одежды — в этом таилось нечто неуловимо роднящее, связующее накрепко.
— М-да, как-то неловко получилось, — захихикала я наконец и смущенно заметила: — Знаешь, мне кажется, что в какой-то момент я слышала стук и шелест приоткрывшейся двери.
— Определенно, — вздохнул Май, аккуратно подцепил мое лицо за подбородок, окинул внимательным взглядом и тихо пробормотал: — Бесполезно…
После чего коротко и нежно поцеловал.
— Бесполезно — что? — тут же спросила я.
— Пытаться делать вид, что мы тут в шашки играли, — насмешливо пояснил он.
— А определенно — что? Определенно неловко?
— Определенно, дверь кто-то открывал, — ответил Май с каменной физиономией: явно готовился выходить в люди. Я опять нервно захихикала и для обретения моральной поддержки схватилась за руку мужчины.
Краль с секретарем сидели в приемной и о чем-то тихо беседовали под чай. Лица их были невозмутимы, движения неспешны, а обращенные к Недичу слова Бояна — подчеркнуто лишены всякого возможного подтекста.
Май сдержанно попросил прощения за то, что надолго занял рабочее место управляющего, пообещал всерьез подумать над тем, чтобы завести на верфи собственный кабинет. Обменялся с сотрудниками мнениями о чуть не случившейся трагедии, заверил, что с нами все в порядке, и поблагодарил за заботу. Поинтересовался оценкой причиненного строящемуся дирижаблю ущерба и пообещал поспособствовать в случае возможного переноса сроков. Кроме того, выразил надежду, что следователи во всем разберутся, потому что они люди опытные и компетентные, и если уж не они, то никто…