Чистый лист
Шрифт:
— Ненавижу! Я! Я! Я! Я! Я одна во всем виновата! Хватит меня прощать и жалеть!
— Что ты несешь, Лю? — спросил Недич ошеломленно.
— Из-за меня все сели в этот проклятый дирижабль! Папа хотел меня порадовать! Они все, все, все умерли из-за меня, и ты тоже… Хватит меня жалеть! — Она пыталась говорить что-то еще, но задохнулась от рыданий, и сквозь звериные подвывания разобрать слова уже было нельзя. Обмякла в руках брата, вцепилась обеими руками в его пиджак и ревела взахлеб, сотрясаясь всем телом.
Эта сцена даже Шешеля, кажется, проняла; во всяком
Я же тихонько выбралась из кресла и по стеночке подкралась именно к следователю, как к наиболее вменяемому сейчас человеку. Нет, еще Андрий был спокоен и наблюдал за происходящим с пакостной ухмылочкой, но не его же просить о помощи!
Конечно, Шешель мой маневр заметил и спросил негромко, когда я подошла:
— Это что было?
— Попросить хочу. Я же телефонов никаких не знаю, а тут, мне кажется, очень нужен доктор. Я не специалист, но, по-моему, это уже не обычная женская эмоциональность. Может, Стевича позвать? Или другого какого мозгоправа?
— Дело говоришь, — одобрительно кивнул мужчина и, как я, «огородами», пробрался к стоящему на столе телефону. Я же тихонько вернулась в кресло.
Доктор приехал быстро, минут через десять, за прошедшее до его прибытия время в кабинете ничего не изменилось, присутствующие не сдвинулись с мест. Не считая Шешеля, который вышел предупредить слуг о визите специалиста.
Не знаю, звонил следователь конкретному знакомому или в какую-то службу экстренной помощи — к стыду своему, я поняла, что не в курсе, существует ли подобная или это опять привет из прошлой жизни, — но врач произвел исключительно положительное впечатление. Еще довольно молодой, очень энергичный и деятельный мужчина, который незаметно и ненавязчиво разрядил наэлектризованную атмосферу и рассеял нашу компанию.
Он решительно заявил, что Любице надо лечь. Взявший себя в руки Миомир вызвался распорядиться о подготовке комнаты для племянницы. Май понес совершенно невменяемую сестру в указанном направлении. Стражников вместе с арестованным и собранными уликами и доказательствами следователь отослал. Как-то незаметно в кабинете остались только притихшая в кресле я и плюхнувшийся в соседнее Шешель. Мы задумчиво уставились друг на друга.
— Неужели все? — уточнила я наконец. — История закончилась и больше никаких покушений?
— Да кто ж вас знает, куда вы еще влезете, — хмыкнул в ответ Стеван. — Но я искренне надеюсь больше никогда не встречать в бумагах у себя на рабочем столе фамилии Недич, хватит с меня вашей экспрессивной семейки.
Я сначала хотела возразить против «вашей», но осеклась. Никак не привыкну к стремительно изменившимся обстоятельствам. Выходит, действительно — нашей…
— Следующий раз Мая начнут шантажировать моим происхождением, если вдруг кто-то докопается, — предположила я.
— Если кому-то в голову придет такая светлая идея, сразу
— Да я его на всю жизнь запомнила. — Меня передернуло от воспоминаний о тех минутах, когда я бежала звонить, до смерти боясь за жизнь Мая. — Кстати, об упекании! Владыка действительно хочет как-то особо изощренно казнить Андрия или ты приврал для усиления эффекта?
— А ты какой вариант предпочитаешь? — кокетливо уточнил следователь.
— Правильный, — не поддалась я на провокацию.
— Ну а правда, как всегда, где-то между, — развел руками Шешель. — Владыка действительно очень сердит и действительно высказывался в том смысле, что обычное повешение для этого преступника — слишком мягкая мера и было бы неплохо применить к нему что-то из изобретений прошлых веков.
— Но?
— Но менять законы ради одной сволочи никто в любом случае не станет. Зачем бросать оппозиции такую крупную кость, как возможность обвинить владыку в изуверстве?
— Вместо изощренной казни можно дать пожизненный срок. В одиночке, — задумчиво предложила я.
— Какая страшная, жестокая женщина! — с явным одобрением присвистнул Шешель. — Я обязательно поделюсь этой идеей. Хотя что-то мне подсказывает, что кровожадности владыки не хватит, чтобы побороть его рациональность.
— В каком смысле?
— Молодой здоровый мужик в расцвете сил даже в одиночке проживет не меньше десяти лет, если не морить его целенаправленно. Все это время его надо кормить, охранять, убирать за ним, и все за казенный счет. Боюсь, владыка не настолько злопамятен.
На этой позитивной ноте наш разговор прервался тихим шелестом двери, впустившей в кабинет Мая.
— Вот ты где, — криво улыбнулся мужчина.
Судя по всему, доктор не сумел пройти мимо разукрашенной княжеской физиономии, поэтому Недич был кое-где смазан чем-то морковно-оранжевым, а кое-где заклеен пластырем. Почему-то от этого тезка приобрел гораздо более разбойный вид, чем тот, который имел после драки.
— Как Любица? — участливо спросила я, когда Май примостился на подлокотнике, накрыв ладонью мое плечо.
— Плохо, — хмуро сказал он. — То есть она уснула, но доктор сказал, что ее состояние вызывает опасения. Ничего такого, чего нельзя исправить, нет, это обнадеживает, но он настаивает на том, чтобы показать Любицу психиатру и, скорее всего, поместить в клинику. У нее нервный срыв и вообще очень тяжелое психологическое состояние, и все это в крайне запущенном виде. А я еще спорил с тобой, говорил, что она в порядке! Надо было раньше обратиться к врачу…
— Ну вот, ты еще себя начни грызть за это! — Я возмущенно ткнула Мая кулаком в бедро. — Напоминаю кому-то очень ответственному, что этого кого-то самого не могли полгода загнать к врачам!