Чистый огонь
Шрифт:
С корабля спускали шлюпку. Фигуры матросов показались Эрвину странными. Приглядевшись, он вдруг понял почему – это были не люди, а архонты. Вот, значит, в какую даль забросила его судьба!
Выходит, корабль принадлежал кому-то из архонтов. Эрвин взглянул на флаг на верхушке мачты, но желтое полотнище обвисло, не позволяя увидеть родовой герб. Матросы погрузили в шлюпку бочонки и поплыли к берегу. Там они высадились и понесли бочонки к речушке, вдоль которой Эрвин шел последние несколько дней.
Наполнив бочонки водой, матросы отвезли груз на корабль, затем сделали еще один рейс, а сидевший в кустах Эрвин так и не отважился заговорить с ними. Не похоже, чтобы
Порыв ветра развернул флаг на мачте, и Эрвин наконец увидел герб – летящего сокола с зеленой ветвью в когтях. Геральдику в академии изучали наравне с магией, и каждый из выпускников знал наперечет все гербы Лирна, в том числе и архонтские. Этот, символика которого означала девиз “Победа и процветание”, принадлежал роду Иру – одному из самых знатных архонтских родов.
Эрвину стало понятно, что здесь не станут помогать нищему бродяге. Значит, нужно было самому позаботиться о себе. Он просидел в кустах до поздней ночи, пока на корабле не закончилось гулянье и на палубе не затихла беготня. Подождав еще немного, он вышел на берег, разделся, связал одежду в узелок и привязал за спину. Дика уселась сверху, а он вошел в воду и поплыл к кораблю, стараясь загребать без всплесков.
Доплыв до якорной цепи, Эрвин выждал, когда расхаживающий по палубе стражник уйдет на корму. С ловкостью кикиморы он взобрался по цепи наверх и затаился в тени палубной надстройки, пропуская возвращавшегося на нос стражника. В Кейтангуре Эрвин побывал на нескольких судах, куда его приглашали изгонять духов или вылавливать экзотических вредителей, поэтому ему было известно внутреннее устройство кораблей и он не боялся угодить вместо трюма прямо в капитанскую каюту. Вход в трюм был на кормовой палубе, и прошедший вдоль борта стражник не заметил осторожную тень, бесшумно приподнявшую крышку люка и юркнувшую внутрь.
Почувствовав себя в безопасности, Эрвин засветил магический огонек и оглядел трюм. У самого люка стояли бочонки, погруженные сюда днем, так что проблем с питьевой водой не было. За бочонками с водой нашелся початый бочонок с солониной, еще несколько плотно закрытых, видимо, содержали то же самое. Дальше, вдоль бортов, друг на дружке громоздились ящики, расставленные так, чтобы посередине оставался узкий проход, и закрепленные досками. Часть из них оказалась с овощами и фруктами, уже начавшими закисать и издававшими сладкий запах, остальные были пустыми.
Итак, с провизией дело обстояло хорошо. В крайнем случае у Эрвина была Дика, которая ночью могла пробраться куда угодно и стащить что угодно, но необходимости в этом пока не было. Нужно было устроить себе надежное укрытие на день, когда сюда будут спускаться за припасами, и Эрвин занялся этим. Он оторвал доску, зашел поглубже в трюм и там, пользуясь ею как рычагом, раздвинул несколько ящиков так, чтобы между ними оказалось узкое пространство. Прихватив еще пару досок, он забрался внутрь и задвинул за собой наружные ящики, а внутренние закрепил досками как распорками, чтобы его не задавило во время качки.
Закончив с обустройством, Эрвин постелил на пол куртку и улегся на нее. Припасов было немного, некоторые из них были скоропортящимися – значит, плавание предстояло недолгое. Наверное, это был прогулочный корабль, отправившийся в развлекательное путешествие. Эрвин вспомнил карту этой части Лирна – там действительно было такое место, где четвертый и пятый континент разделялись узким проливом.
Значит, канал перенес его на восточный край четвертого континента – в глухие необитаемые места, которые не успели освоить лирнские поселенцы, а на противоположном берегу начинались земли архонтов, и этот корабль, разумеется, поплывет туда. Земли рода Иру находились севернее, но корабль наверняка сделает промежуточную остановку, чтобы пополнить запасы воды и провизии. Тогда эти пустые ящики понадобятся, и его убежище могут обнаружить, но Эрвин надеялся, что в случае чего сумеет изловчиться и прыгнуть в воду, а там – кому он нужен? Он успокоенно опустил голову на куртку и уснул.
Его разбудил грохот откинутого люка. Матросские башмаки затопали по железной лестнице, а затем по проходу. Раздался скрежет стаскиваемого ящика и стук бочонка об пол. Тяжелые шаги нагруженных матросов простучали по проходу, по лестнице, и крышка люка захлопнулась. В глубь трюма, где стояла пустая тара, никто не пошел, и Эрвин удостоверился в безопасности своего убежища.
В течение дня матросы еще несколько раз приходили в трюм за припасами. С палубы изредка доносились громкие голоса отдаваемых команд, а ближе к вечеру послышалась отдаленная музыка, но звуки плохо проникали сюда сквозь толстые палубные доски. Эрвин сначала прислушивался к каждому звуку, но постепенно перестал обращать на них внимание.
Он не умел определять по качке, отчалили они или все еще стоят на якоре у берега, но по обрывкам разговоров приходивших в трюм матросов догадался, что корабль поднял паруса и плывет через пролив. Еще ему показалось, что на корабле чего-то опасаются, потому что один из матросов обронил замечание вроде “с тех пор, как нам удалось укрыться на этой стороне”, но было непонятно, зачем и от чего им понадобилось укрываться.
Ночью Эрвин вылез из своего убежища, нашел воду и пищу, побродил немного по проходу, чтобы размять затекшие ноги. Хотя здесь у него имелось все необходимое, ему было неприятно жить корабельной крысой. Он предпочитал простор и свежий воздух, поэтому решил сбежать отсюда в первую же ночь, как только корабль встанет у берега. Ближе к утру он вернулся на свое место и снова спрятался за пустыми ящиками. Жилье на другой стороне пролива чувствовалось ближе, в сутках пути, значит, ему предстояло недолгое заточение.
Прошел еще день, а затем еще ночь. По расчетам Эрвина, корабль переправился на другую сторону пролива. Жилье было совсем рядом – Эрвин ощущал его как небольшое поселение. В течение следующего дня он заметил, что оно перестало приближаться и начало смещаться в сторону. Видимо, оно располагалось глубже на суше, а корабль достиг противоположного берега пролива и теперь плыл вдоль него. Этой ночью Эрвин решил выпустить на палубу Дику, чтобы та посмотрела, близко ли берег. Если близко, тогда – прыжок в воду, и никто его не разыщет в полуночной тьме, даже если и услышит всплеск.
Эрвин с нетерпением дожидался ночи. После долгих дней пути по просторам четвертого континента ему опротивел тесный трюм, наполненный душным запахом гниющих фруктов. Хорошо еще, что не гниющего мяса, но и этого запаха ему было более чем достаточно. Кроме того, сидеть здесь было невыносимо скучно – в кромешной тьме, куда почти не доносились звуки…
Звуки словно каким-то образом прознали об его недовольстве. Эрвин, почти не прислушивавшийся к происходящему на палубе, вдруг поймал себя на том, что настороженно вздрагивает от раздающихся оттуда возгласов. Они звучали слишком громко, слишком часто и слишком тревожно. Над самой головой простучали бегущие ноги, еще, еще… Неужели там что-то случилось?