Чистый продукт. В поисках идеального виски
Шрифт:
7. Перерыв на карри
Энн решила к нам присоединиться. Мы движемся на юго-запад, обратно в Гленфиннан – главным образом для того, чтобы покормить кошку, – а потом делаем рывок еще южнее, к холмам Кемпси (Campsies), что к северу от Глазго. Там мы сначала осматриваем дистиллерию «Гленг'oйн» (Glengoyne), а потом по не самым крупным, но интересным магистралям движемся в сторону Файфа.
По дороге мы заехали на спейсайдскую бондарню, расположенную неподалеку от Крейг'eллахи (Craigellachie) – здесь практически находится географический центр спейсайдской индустрии виски. Это нужно видеть: по сути, это город бочек, чудесный мир бондарного ремесла, настоящий храм бочкарства. Там можно сидеть в огромных бочках, сидеть рядом с бочками, сидеть на бочках, сидеть на скамейках из бочек, покупать сопутствующие товары, а также бочки как таковые.
Там водят экскурсии, которые заканчиваются тем, что ты стоишь на застекленной галерее и сверху смотришь, как рабочие – почти все в клетчатых рубашках – катают в мастерской бочки на тележках, стучат по ним молотками, загоняют в большие машины, которые творят с ними (с бочками, естественно) невообразимые вещи, потом снова берут молотки и снова стучат, колотят, ломают, собирают, разрывают, делают заново, сжимают, пилят, строгают, доводя их почти до возгорания, обжигают, сушат, пинают и лупят так, как будто ненавидят древесину в целом и эти бочки в частности. Если хочешь понять всю степень упругости дерева – приезжай.
Шум невообразимый, даже если стоишь за стеклом. На самом деле, шум воспринимается даже зрительно. Некоторые рабочие надевают наушники, некоторые – нет. Думаю, я бы надевал. Еще в мастерской, на столбиках, есть миниатюрные наковальни, на которые кладут металлические обручи и тоже стучат по ним молотком. Эти наковаленки формой похожи на железнодорожные рельсы. Мне даже стало интересно: вдруг их действительно сделали из старой железнодорожной ветки и не приходится ли каждому работнику зубами вырывать рельсы из земли в качестве обряда инициации?
Экспозиция в бондарне тоже вызывает интерес; например, я не знал, что дуб (американский Quercus albaиспользуется при изготовлении 97 процентов всех бочек Шотландии, а остальные три процента приходятся на долю испанского Quercus robur),из которого делают бочки, должен простоять от ста до ста пятидесяти лет, и только потом его можно рубить; или что бочки из-под бурбона, привезенные из США, заново собирают таким образом, чтобы они были больше по объему: для изготовления четырех хогсхедов объемом 56 английских галлонов каждый требуется пять американских бочек. Неудивительно, что здесь не прекращается стук и грохот.
Кстати, по американским законам, бочка для бурбона может быть использована только один раз, и это не чья-то прихоть или традиция. Чтобы объяснить такую странность, у меня сразу же рождается слабенькая теория заговора. Если скотчу пребывание в старой бочке из-под бурбона идет на пользу, то почему оно не пойдет на пользу самому бурбону? Почему бы не поэкспериментировать, не наполнить ее второй и третий раз? Я считаю, превращать этот продукт, требующий серьезного труда, в одноразовый слишком расточительно. Прихожу к выводу, что закон, если копнуть поглубже, – кормушка для некоего магната, который торгует древесиной дуба и пролоббировал свои интересы.
Я ошибся. Позже выяснилось, что перед нами редкий, даже удивительный, пример победы организованного труда в Америке; принятию этого закона способствовали профсоюзы, чтобы ихбондари не сидели без работы. Меня это даже вдохновляет, но главное, что индустрия скотча выиграла от немного глуповатого (хотя, конечно, как посмотреть) закона, пролоббированого не каким-нибудь самовлюбленным лесовладельцем и не гнусным картелем лесопромышленных компаний, а американскими профсоюзами, которые, видимо, придерживаются не самых левых взглядов.
В городке Крейгеллахи есть гостиница «Крейгеллахи» (если уж строить гостиницу «Крейгеллахи», то, естественно, здесь), где в баре «Куих» (Quich) вам предложат пятьсот разных молтов. Несколько руководителей японского универмага «Ханкю» были так поражены увиденным, что в ноябре 2002-го создали точную копию этого бара в рамках токийской «Ярмарки Британии». И даже привезли туда одного из барменов. Вот такие дела – шотландские бары тоже могут путешествовать.
Погода продолжает радовать. Спейсайд прекрасен, и далекий блеск снежных шапок, пока еще укрывающих пики Кэрнгормских гор, только подчеркивают прелесть теплой ранней весны. Мы втроем с радостью колесим на M5 по дорогам графства М'oрей (Moray). Движение на работающих участках А95 хорошее, свободное, быстрое, хотя трасса довольно загружена, а продоженные рядом дороги спокойнее, извилистее, живописнее: они ныряют под горку, кружат по лесам, маленьким городам и полям, на которых виднеются крошечные овечки.
До меня дошло, что в вопросе дорог я, наверное, горный сноб, фанат удаленности. Кажется, лучшие дороги ассоциируются у меня с определенной степенью вертикальности или безлюдности. Я недолюбливаю трассу А9 просто потому, что она такая оживленная и относительно скучная, а еще довольно неприятная, поскольку машин много, а четырехрядная проезжая часть то и дело превращается в обычные две полосы – я даже стараюсь ее избегать при любой возможности.
На пути из Файфа в Гленфиннан мной разработан объезд, в котором А9 не фигурирует аж до Глен Гэрри (Glen Garry), где начинается хороший отрезок четырехполосной дороги; в объезд получается на полчаса дольше, чем по А9, но зато намного интереснее. Правда, иногда, если приходится съезжать на главную магистраль – обычно потому, что Энн хочет вздремнуть и не может сделать этого на петляющей дороге, – я замечаю окружающий А9 пейзаж; может быть, причиной тому выгодное освещение, или угрюмые туманы, накрывшие леса и холмы, или просто яркие цвета осенней листвы, но я понимаю, что дорога проходит по красивой местности; живи я в Голландии, или в Восточной Англии, или даже в Лондоне, или в Мидленде, считал бы этот вид почти что умопомрачительным. Просто он мне приелся, я привык считать А9 скучной автострадой – конвейером без изюминки, по которому можно попасть на интересные дороги, где начинается настоящее вождение.
Да, я избалован. Знаю. Чтобы попасть на работу, мне нужно просто спуститься по лестнице, а на машине я езжу только для собственного удовольствия (ну, или в магазин), и мне нравится водить. Нравится гонять по дорогам Файфа на мотоцикле, но моя настоящая любовь – это дороги Хайленда. Для меня, как правило, чем дальше на запад и на север, тем лучше дороги, даже однополосные отрезки.
Путь из Гленфиннана в Дорни, что неподалеку от Кайл-оф-Локэлша (Kyle of Lochalsh), где раньше жили наши друзья (и была доля в пабе – еще одна долгая история, к которой мы вернемся), остается одним из любимых, особенно отрезок у Инвергэрри (Invergarry). Должен отметить, что этот Инвергэрри находится в Глен Гэрри, который никак не связан с упомянутым ранее Глен Гэрри – в Шотландии полно разбросанных по всей стране мест с одинаковыми названиями.
Шотландия: (не) земля контрастов
Шотландию нельзя назвать большой страной, но она довольно труднопроходима, особенно на западе, где обычная геологическая случайность и миллионы лет борьбы с атлантическими волнами создали берег выдающейся скалистости. Поэтому переезды – кроме как по морям и озерам – всегда, как уже сказано, были делом трудным. Нетрудно догадаться, почему люди чаще всего не вылезали из родной долины. И, с моей точки зрения, это единственное объяснение повторяющимся названиям, хотя можно просто списать их на обычную каледонскую лень и нехватку воображения.