Чистый продукт. В поисках идеального виски
Шрифт:
Мы, все трое, довольно хорошо знаем этот маршрут, но начиная от Лох-Ломонда и далее у нас все равно захватывает дух.
– Миленькое озеро, а, Бэнкси? – подкалывает Джим.
– Ой, ой, ой, как смешно.
Я переехал из Гурока в Лондон в конце 1979-го и начал работать сметчиком судебных издержек в апреле 1980 года. Первые несколько месяцев я жил у Дейва на Белсайс-роуд. Он первым из нашей компании в Гриноке перебрался в Лондон, я был третьим или четвертым, но в конце концов мне стало казаться, что чуть ли не весь Инверклайд теперь живет в Лондоне. Джим переехал приблизительно через год после меня. Дейв поступил на работу в фирму под названием «Экономия
Мне всю жизнь припоминают, как однажды, когда у нас с Энн был дом в Фейвершеме, а Джим по-прежнему жил в Лондоне, во время отпуска мы втроем ехали вдоль Лох-Ломонда, и Джим, глядя через заднее стекло, предложил остановиться, чтобы сфотографировать пейзаж, а я сказал что-то вроде: «Да, кажется, тут за поворотом есть стоянка, откуда хороший вид на озеро».
– На что,Бэнкси? Хороший вид на что?
– Вот черт, – вырвалось у меня. – Я сказал lake, да? [42]
42
Англичане называют озеро словом lake, тогда как шотландцы именуют свои озера только loch – ср. Лох-Несс, Лох-Ломонд и др. В Шотландии лишь одно озеро, Ментийт, имеет закрепленное в своем официальном названии слово lake: Lake of Mentieth.
Энн беззвучно смеялась.
Джим покачал головой, улыбаясь во весь рот.
– Ай-яй-яй. Слишком давно ты живешь на юге, Эль Бонко [43] .
– А ты, конечно, теперь всем растрезвонишь?
Когда мы остановились на автомобильной площадке, он пожал плечами.
– Ты сам и есть лох, приятель, пощады не жди. Да и вообще, если бы я что-нибудь такое ляпнул, разве тыбы мне это простил? А?
Я задумался и вздохнул:
– Твоя правда.
43
Эль Бонко– солнцеземлянин Иэн Эль-Бонко Бэнкс из Норт-Куинсферри – прозвище Иэна Бэнкса, придуманное им самим.
Делаем привал в Форт-Уильяме, чтобы выйти покурить, – в машинах курение запрещено. Погода опять превосходная, наступили теплые деньки. Стоим на парковке со стороны лоха, на южной кромке центра города, и смотрим на воду и холмы на другом берегу.
Дейв из нас троих самый старший, ему недавно стукнуло пятьдесят (мы подсчитали: пятьдесят – это наш средний возраст). Как и я, он носит бороду, хотя она еще более седая, почти белая. Джим – точная копия Роберта де Ниро в фильме «Джеки Браун»: с моей точки зрения, один к одному. Его это удивляет.
– Неужели похож? – Вид у него вполне довольный.
– Еще как, – говорю я. – Хотя следует заметить, что Роберт де Ниро в этом фильме выглядит на редкость паршиво.
Джим хмыкает:
– Ну и отвали тогда.
На этой неделе Дейв – наш официальный водитель, он даже получает зарплату за оказанную ему честь, выступая в роли словоохотливого таксиста из Глазго, предусмотренного изначальным проектом этой книги (между прочим, это его профессия, а таксистам отпуск
– Ты уверен, что это старье выдержит неделю поездок по Спейсайду?
– Он самый молодой из нас четверых, Дейв, – саркастически отвечаю я. – И пока нас не подводил, правда?
– Хм, – уступает Дейв, – пока нет.
– Вот именно. Что-нибудь отвалилось?
– Отвалилось, – встревает Джим. – Та штуковина от заднего бокового окна.
– Это не в счет. Это всего лишь кусок замка!
– Кусок замка? – переспрашивает Дейв. – Ясно. Значит, машину легко взломать. Это плохо, Бэнкси. Надеюсь, хоть багажник запирается.
Я смотрю на него с прищуром:
– Залезай, проверим.
– Гляди-ка, начинает раздражаться, – говорит Джим Дейву.
– Я не раздражаюсь.
– Точно, – соглашается Дейв. – И дня не прошло. Я думал, мы дольше продержимся до первой вспышки.
– Слушайте, я не…
– Еще даже не вечер. Это крайняя степень раздражительности. Даже для Бэнкси, а он у нас – мистер Раздражительность.
– Да уймитесь вы! Я вовсе не…
– А могли бы отлично провести всю неделю.
– Послушайте, я не…
– Конечно, могли бы. Но то ж поделаешь, если Бэнкси по любому поводу раздражается.
– Я не раздражаюсь!
Мне еще не раз приходится терпеть эти клеветнические нападки по пути вдоль Глен-Мора к Инвернессу. Эта дорога, A82, вполне приличная; обычно на ней довольно много машин, но достаточно прямых участков, чтобы совершать обгон, если только на встречке нет какого-то безумного потока машин. На берегу есть одно место с крайне оригинальным названием Лох-Лохи (надо же, наверное, в какой-нибудь задымленной лачуге целую ночь ломали головы, прежде чем додумались до такого), где с одной стороны дороги скала, а с другой – вода. Это место – из числа немногих, где, как я всегда считал, относительно безопасно можно превышать скорость, пусть недолго и только удостоверившись, что дорога пуста: вероятность, что перед машиной выскочит овца или олень, ничтожно мала. Вообще-то, есть два прямых участка, южный чуть короче северного, с гостиницей посередине, где дорога немного виляет из стороны в сторону, а иначе была бы еще более внушительная прямая, хотя и так хорошо. И до сих пор ни одной камеры. Поразительно.
Даже этот отрезок пути «Ягуар» стабильно преодолевает со скоростью около шестидесяти миль в час, едет себе довольный, двигатель издает какое-то булькающее рокотание, будто хочет откашляться. Вести «Ягуар» очень приятно, хотя на это требуется больше концентрации, чем при вождении современного автомобиля. Опять же, про соответствие установленным ограничениям; ты сам знаешь, что машина способна ехать быстрее, что тебя не засечет камера или радар – об этом просто можно не думать, вот ты и не стремишься превышать скорость. Как будто перенесся во времена, когда таких препон не было и в помине. Вождение в искаженном времени. (В M5 тоже так бывает, но в обратном смысле: машина так летит, что – готов поклясться – возникает ощущение, будто еще тронуться не успел, а уже приехал.)
Детьми, проезжая с родителями по этой дороге, мы всегда косились краем глаза на Лох-Несс: а вдруг появится чудовище? В ту пору все было проще. Мутные фотографии пары бревен на плаву, зернистая съемка поднятых лодкой волн, пара довольно грубо сфабрикованных кадров и рассказы кучки «очевидцев» могли считаться доказательством, что в темных глубинах Лох-Несса обитает какой-то потомок динозавров.
Потом к этому делу стали относиться серьезнее, установили смотровые площадки со множеством фото-, а позднее и видеокамер, гидролокаторов и гидрофонов, и очевидцев резко поубавилось.