Чистый продукт. В поисках идеального виски
Шрифт:
Кроме того, некоторые работники дистиллерий, возможно, читали мои книги, и если я попытаюсь заказать частную экскурсию, то в ответ, не ровен час, услышу: «Еще чего! Вот если бы к нам обратился Ирвин Уэлш или Иэн Рэнкин…»
Виски дистиллерии «Блэр Атол» имеет насыщенный фруктовый вкус, в нем отчетливо чувствуются нотки имбиря, персика и сухофруктов. Этот напиток не слишком сладкий, уж точно не приторный и, по-моему, довольно сухой, однако фрукты все же несколько агрессивны. Помню, как-то давно попробовал я один из видов виски «Блэр Атол» и в восторг не пришел; тем не менее то, что мне не понравилось тогда, сейчас не вызывает никаких нареканий. Выхожу из вискикурни и волоку к машине ящик со звенящими бутылками, выезжаю из города и еду по узкой извилистой мокрой
«Эдрадауэр» – настоящая жемчужина, дистиллерия-игрушка: так и хочется завернуть ее в нарядную упаковку и положить под рождественскую елку. Она похожа на старинную ферму, что неудивительно: прежде здесь и была ферма. Строения с побеленными стенами, на которых выделяются красные детали, теснятся вблизи бурлящего ручья Эдрадауэр-Берн (Edradour Burn), откуда берут воду для охлаждения; воду для производства берут из другого источника – Мулин-Берн (Moulin Burn). На улице льет как из ведра; подъезжаю к вискикурне и вижу двух голых по пояс парней, которые стоят в грязи, лопатами выгребают еще теплую, парящую барду из полуметрового проема и бросают в прицеп трактора.
Тусклые медные дистилляторы просто крохотные, минимально допустимого размера. Будь они еще чуть меньше, налоговые инспекторы объявили бы такое оборудование незаконным: его легко переносить с места на место и прятать от посторонних глаз. Здесь все исключительно компактное. Эта дистиллерия поместилась бы в гараж для двух машин. На производстве заняты только трое: в инфоцентре и магазине персонала и то вдвое больше. Экскурсия и дегустация бесплатны, что со стороны такого маленького производства очень благородно.
«Эдрадауэр» использует такую штуку, как «пластинчатый теплообменник Мортона» (го-о-о-л!), сейчас их днем с огнем не сыщешь, а на производстве, как видно, только здешний и уцелел. Я читал об этом устройстве и с нетерпением ждал, когда смогу на него посмотреть (а посмотрев, немного загрустил, но что ж поделаешь). Теплообменник этот следовало бы назвать «холодильником». Вытянутый в длину, широкий и мелкий открытый чан со множеством заклепок, выкрашенный в красный цвет, поперек установлены пластины, или ламели. Вода, похоже, сначала переливается через одну пластину, потом протекает под следующей, вновь поднимается, преодолевает очередную пластину и так далее. Зрелище пусть и не из тех, что поражают воображение, но все же любопытное. На фермах подобные устройства используются для охлаждения молока. Вот как-то так.
Змеевики установлены снаружи, в трубах бурлит, из резервуара валит пар, которому ливень не помеха. Инфоцентр устроен в бывшей солодовне. Там можно посмотреть интересный, познавательный видеофильм о заводе, ознакомиться с выставкой старинного инвентаря и получить у экскурсовода ответы на свои вопросы. (Экскурсовода зовут Илейн. Упоминаю, что пишу книгу, а она мне в ответ сообщает, что новый владелец вискикурни, тот, кто запустил особый бренд «Сигнатори», разливаемый в бутылки нового образца, как раз сейчас находится на производстве. Илейн предлагает нас познакомить. Врожденная застенчивость, которая, правда, редко видна невооруженным глазом, не позволяет мне согласиться.)
Вернувшись в магазин, покупаю виски бочковой крепости, четырнадцатилетней выдержки. Купленная мною бутылка похожа на бутылку «Абсолюта», только горлышко пошире. Бутылка – из тех, что у нас в семье не задерживаются, если до нее добираются Энн и мы с папой: этот виски такой насыщенный, мощный, гладкий, кремовый. Напоминает «Макаллан», что само по себе – очень высокая похвала.
После знакомства с дистиллерией «Эдрадауэр» ее виски вызывает очень личное отношение. Завод привлекает уже своей компактностью – так и хочется его обнять. Производство серьезное, хорошо поставленное, а все равно наводит на мысль о крошечных заводиках с заторным чаном величиной с лягушатник, о чем-то исконном, деревенском. Из всех вискикурен, которые я посетил, именно эта, стоит только о ней вспомнить, вызывает у меня улыбку. Да, не забыть бы пополнить запас.
13. Тогда весь запас
Дружеский совет: если рецепт коктейля начинается словами «Возьмите бокал емкостью 0,5 литра…» – насторожитесь.
Мой друг Роджер изобрел коктейль «Лунное затмение» в одном из баров Шеффилда, когда владелец, не подумав, предложил ему заказать любой напиток за счет заведения.
Рецепт следующий: наполнить бокал до половины кубиками льда, налить в равных объемах водку, джин, белый ром, текилу, куантро, настойку перно и голубой ликер кюрасао. Добавить сок половинки лайма и долить доверху лимонада. Мой вариант: вместо лимонада использовать содовую – будет не так приторно. В любом случае вы получите пол-литра сине-голубого напитка чуть ли не светоносной яркости, с легким запахом аниса. Выпитая до половины, эта смесь почти гарантированно свалит вас с ног, особенно если вы использовали мерный стаканчик емкостью не двадцать пять миллилитров, а тридцать пять. Роджер утверждает, что термин «лунное затмение» объясняется не тем, что у пьющего, как у лунатика, происходит затмение в мозгах, а тем, что коктейль этот чудовищно дорогой и позволить себе такое излишество можно не чаще, чем случается лунное затмение.
Мы с Роджером знакомы с 1987 года. Он прошел путь от продавца видеокассет до сценариста, доказав тем самым свою целеустремленность и преданность избранному делу. В последние годы у него, как мне кажется, появилось обыкновение писать по моим романам сценарии, оседающие на полке: «Улица Отчаяния», «Мост», «Мертвый эфир». Впрочем, надежда, как известно, умирает последней. Сценарии прекрасные, даже вдохновенные, но все упирается в финансирование. Без преувеличения можно сказать, что мы с Роджером пару раз попадали в нешуточные переделки. Рядом с ним я выгляжу благоразумным и степенным трезвенником. У меня даже готова для него эпитафия: «Здесь похоронен Роджер Грей, желавший выпить поскорей». Роджер от нее балдеет, меня слегка тревожит, что ему не терпится увидеть ее на могильном камне.
По сложившейся традиции Роджер уже который год приезжает к нам погостить на свой день рождения, и мы с ним (а иногда в компании с пособниками) отправляемся в эдинбургский бар «Кафе Ройяль», что на Уэст-Реджистер-стрит, пить «Лунное затмение». Уже не один год мы заваливаемся туда в конце апреля – и каждый раз видим совершенно незнакомую команду барменов, которые смотрят на нас, как бараны на новые ворота, когда мы делаем заказ, а нам приходится доказывать, что это не какое-нибудь запрещенное зелье.
У нас-то всегда оставалась надежда, что за истекшие двенадцать месяцев «Лунное затмение» обрастет легендами или по меньшей мере запомнится здешнему персоналу, но нет. Перелом наметился только в 2003 году. Когда мы в мае (с небольшим запозданием) вошли в бар, менеджер этого заведения не только вспомнил нас обоих и «Лунное затмение», но и, как оказалось, заранее позаботился, чтобы в подвале, на случай нашего появления, была бутылка кюрасао.
Мы обрадовались. Да и как не радоваться, если на ужин тебя ждет «Лунное затмение». Наш рекорд (уверяю вас, гордиться особо нечем) – по три порции на брата. Откровенно говоря, две – и то перебор. Да и от одной можно изрядно окосеть, если выпить ее слишком быстро; окосеть до такой степени, что, к примеру, заказ второй порции покажется вполне разумным и даже с логической точки зрения единственно возможным решением. А каким образом мысль, с негодованием отвергнутая загодя всеми соучастниками как «Полный бред», заслоняется другой («Ну зачем же так резко»), потом вытесняется следующей («Идея не худшая»), отодвигается в сторону новой («Пожалуй. Можно рассмотреть этот вопрос») и, наконец, трасформируется в итоговую («Еще по одной? О какой блестящий и совершенно безотлагательный императив!») – это одна из самых феноменальных загадок жизни. Но вот в чем подвох: чтобы оценить эту загадку, необходимо ввести в организм примерно две трети бокала «Лунного затмения», а к этому времени любая апелляция к здравому смыслу, логическому мышлению, коллективному разуму и даже сфокусированному зрению успевает кануть в небытие.